– Мы подумали, что у Макдью в руке молния – так тряхануло Кристи.

Покрытая мозолями ладонь Кенни лежала на столе. Он медленно сжал короткие толстые пальцы в кулак, тряхнул головой, и на его лице появилась широкая ухмылка.

– Понятия не имею, как Макдью выяснил, что Кристи масон. Видели бы вы лицо Тома, когда он понял, что Джейми Рой один из них.

– Это все Куорри, – объяснил Кенни, видя вопрос на лице Роджера. – Он сам был мастером.

Мастер масонов был главой маленькой ложи, сформированной из офицеров гарнизона. Им требовалось семь членов, а так как один недавно умер, то Куорри осторожно предложил Джейми к ним присоединиться. Джентльмен всегда джентльмен, даже если он якобит.

Не совсем обычная ситуация, отметил про себя Роджер. Похоже, этот Куорри поворачивал законы, как выгодно ему. Впрочем, как и Фрейзер.

Куорри посвятил его, и за месяц он продвинулся от ученика до подмастерья, а еще через месяц сам стал мастером и тогда нам обо всем рассказал. В ту ночь мы основали новую ложу – Ардсмурская ложа номер два.

Роджер изумленно фыркнул:

– Да, вас шестеро и Кристи.

Высокомерный, но честный протестант Том Кристи принес масонскую клятву и вынужден был принять Фрейзера и его братьев – католиков.

– Так все началось. Через три месяца все в камере стали учениками и стычки прекратились.

Еще бы. Пожалуй, главными принципами масонства были равенство – в ложе не имеет значения, кто ты, джентльмен, фермер, рыбак или лэрд – и толерантность. Братья не говорят о политике или религии – таково правило.

Кенни отодвинул табуретку и встал. История закончилась, наступили сумерки, и пришло время зажигать свечи. Однако Кенни даже не потянулся к глиняному подсвечнику, стоявшему на очаге. Огонь горел, но едой в хижине не пахло.

– Мне пора, скоро ужин, – сказал Роджер, вставая. – Может, и вы к нам присоединитесь?

Лицо Кенни просияло.

– Конечно, a Smeòraich, спасибо вам большое. Дайте только коз подою и пойдем.

* * *

Когда я поднялась наверх после вкусного завтрака, состоящего из омлета с бизоньим мясом, сладким луком и грибами, то обнаружила, что Джейми проснулся.

– Как ты себя чувствуешь? – Поставив поднос с едой, я приложила руку к его лбу, все еще теплому, но не горячему. Лихорадка почти прошла.

– Лучше б я умер, чем постоянно отвечать на этот вопрос, – проворчал Джейми.

Я решила, что такое расположение духа – признак выздоровления, и убрала руку.

– Ты сегодня на горшок ходил?

Он сердито приподнял бровь:

– А ты?

– Знаешь, ты просто несносен, когда болеешь, – заявила я и полезла за ночным горшком. Ничего.

– Саксоночка, а ты никогда не думала, что это ты несносная, когда я болею? Если ты не пичкаешь меня всякой дрянью, приготовленной из жуков и опилок, то тыкаешь мне в живот или интересуешься содержимым кишок. Ох!

Я и в самом деле приподняла одеяло и ткнула в нижнюю часть живота. Не обнаружив напряжения в области мочевого пузыря, – Джейми завопил, потому что ему было щекотно, я пропальпировала печень, но, к своему облегчению, уплотнений не нашла.

– Спина болит?

– Жопа у меня болит, – проворчал он, покосившись на меня, и сложил руки, защищая живот. – И с каждой минутой все больше.

– Я пытаюсь определить, не повреждены ли почки, – терпеливо объяснила я. – Если ты не можешь писать…

– Да я отлично с этим справляюсь, – заверил он меня, натягивая простыню до груди – на тот случай, если я решу проверить. – Просто оставь мне завтрак, и я…

– Откуда ты знаешь?

– Знаю!

Я скептически посмотрела на ночной горшок, и Джейми, сердито взглянув на меня, пробормотал что-то похожее на «окно». Я обернулась – ставни были открыты, а рама поднята, несмотря на прохладный утренний воздух.

– Что ты сделал?

– Ну, – пробормотал он, защищаясь, – решил посмотреть, смогу ли встать.

– Зачем тебе вставать?

– Хотел проверить, смогу ли. – Он взглянул на меня невинным взглядом младенца, и я, оставив вопросы, перешла к более важным вещам.

– А кровь была в…

– Что сегодня на завтрак?

Джейми перекатился на бок и приподнял салфетку на подносе. Не найдя ничего, кроме молока с хлебом, он взглянул на меня с видом человека, до глубины души потрясенного предательством.

Прежде чем он вновь начал обижаться, я уселась на стул, стоящий у кровати, и напрямик спросила:

– Что не так с Томом Кристи?

Он удивленно мигнул:

– А что с ним такое?

– Не знаю, я его никогда не видела.

– Я сам его уже двадцать лет не видел, – сказал Джейми, потом взял ложку и подозрительно потыкал в хлеб с молоком. – Если у него еще одна голова выросла…

– Ха! – терпеливо сказала я. – Роджера тебе удалось… почти удалось обмануть, но я-то тебя знаю.

Он закатил глаза, потом криво улыбнулся:

– Ага, значит, ты знаешь, что я терпеть не могу хлеб с молоком.

Мое сердце трепыхнулось от его улыбки, однако я постаралась сохранить достоинство.

– Если думаешь шантажировать меня, чтобы получить бифштекс, – забудь! Я все равно выясню, что представляет из себя Том Кристи, если понадобится.

Я встала, отряхнув юбки, и сделала вид, что направляюсь к двери.

– Принеси мне овсянки с медом, и я все расскажу.

Я обернулась и увидела, что он ухмыляется.

– Договорились, – согласилась и вновь уселась на табуретку.

Джейми немного помолчал, решая, с чего начать.

– Роджер рассказал мне о масонской ложе в Ардсмуре, – призналась я, чтобы ему помочь. – Вчера вечером.

Джейми бросил на меня удивленный взгляд:

– А откуда Роджер Мак знает? Кристи ему доложил?

– Нет, Кенни Линдси. Но Кристи показал ему какой-то масонский знак, когда приехал. Я думала, что католикам запрещено вступать в масонские ложи.

Джейми приподнял бровь:

– Вообще-то, да. Но Папы в Ардсмуре не было, а я был, и я не знал, что это запрещено. Значит, Роджер тоже масон?

– Очевидно. Но ведь дело не в этом?

Джейми кивнул и отвел взгляд.

– Помнишь сержанта Мурчисона, саксоночка?

– Отлично помню.

Я его встречала только раз, пару лет тому назад в Кросс-Крике. Однако это имя всплывало совсем недавно в другом контексте, и я наконец вспомнила, где его слышала.