litbaza книги онлайнРоманыПоследняя из рода Тюдор - Филиппа Грегори

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 91 92 93 94 95 96 97 98 99 ... 139
Перейти на страницу:

Это сумасшествие – интересоваться мнением безумной женщины. Глупо допрашивать болвана. Но о чем только думает королева, прощая изменницу, рискуя потерять трон и любовника, объявляя врага наследником, – и все ради того, чтобы не подпустить меня к престолу после своей смерти? Я всегда считала Елизавету необъяснимо мстительной, теперь же я нахожу ее совершенно лишившейся рассудка. Зачем ставить на кон все, чтобы лишить меня уважения? Почему так важно унизить и наказать меня?

Есть только одно объяснение – Елизавета завидует, как в своем детстве, когда она жила в постоянной тревоге, не зная, кому выкажет расположение ее отец. Сначала она строила из себя королеву, пока единокровная сестра, Мария Тюдор, была вынуждена ждать из-за юного возраста, а потом ситуация резко изменилось, и Елизавету страшно обидело, что фавориткой стала Мария. Презираемая сестра взошла на трон, и в первые месяцы правления народ восторженно отзывался о ней. Елизавета всегда соперничала с другими женщинами: полагаю, ненавидела своих мачех, затем единокровных сестер, бедняжку Эми Дадли, а теперь меня. И ненависть ее так сильна, что она готова пожертвовать Робертом Дадли, женив его на другой, чтобы лишить меня титула. Мне начинает казаться, что Елизавета настолько же ненормальна, как и ее отец.

В результате я боюсь ее еще сильнее. Как же хочется обсудить свои растущие переживания с Недом. Это уже не политика и не стратегия. Королева не просто сторонится наследницы, боясь, что та отвлечет внимание двора от трона, а делает все, лишь бы досадить сопернице. Она готова потерять любовь всей своей жизни и объявить врага страны преемницей, чтобы не дать мне шансов взойти на престол и жить счастливо с Недом и нашими детьми. Как же сильно она меня ненавидит, раз рискует всем! Как же ей отвратительна мысль о счастливом браке с чудесными детьми, если Елизавета уничтожает себя, чтобы испортить мое существование. Далеко ли она зайдет в своей мести за то, что я моложе, симпатичнее, счастливее и к тому же являюсь более законной наследницей?

Я помню, какую злобу Елизавета проявила к своей единокровной сестре Марии. Смотрела, как та погибает, и мучила ее, заигрывая с мужем Марии и отказывая в комфорте. Помню, что Эми Дадли умерла дома в одиночестве, а ее убийцу так и не нашли, однако Елизавете стало известно ее о смерти раньше всех остальных. Любой женщине стоит опасаться соперничества с ней. Я молюсь о том, чтобы моя кузина Мария Стюарт не попала под влияние Елизаветы, как это случилось со мной. Что до Маргариты Дуглас, ее освобождение – настоящее чудо. Возможно, королева приносит погибель своим родственникам, прямо как ее беспощадный отец.

Тауэр, Лондон. Середина лета 1563 года

Стоит ужасная жара, каменные стены Тауэра раскалены до такой степени, что на них невозможно смотреть – слепит глаза; на ощупь они тоже огненные. Ров превратился в застойную вонючую канаву из фекалий и потрохов, не помогают даже приливы с отливами – они лишь взбалтывают грязь, оставляя после себя гниющие водоросли и мертвых рыб. Вечером доносится запах разложения с реки и страшная тошнотворная вонь Лондона.

Лорды требуют, чтобы меня вместе с Недом и детьми выпустили из Тауэра и отправили за город. Каждое лето по Лондону гуляет зараза, а в этом году ожидается эпидемия чумы. Бедные солдаты побежденных войск, возвращающиеся из Франции, сильно болеют, им не хватает еды. Они валяются на дорогах, прося милостыню, кашляют и плюют в открытые водостоки, медленно текущие в середине каждой улицы, заваленной мусором. Погода стоит сухая, душные дни тянутся долго – вот бы смыло дождем эту чумную заразу и сдуло бы ветром тошнотворные испарения.

Ко мне приходит побледневшая Люси и говорит, что ее матушка, живущая за пределами Тауэра и стирающая мое белье, слегла в постель с симптомами чумы – опухание в подмышках и бубоны в паху. Люси трясется от страха.

– Еще вчера она стирала ваши вещи. Я сама их принесла и запеленала ребенка. – Она вся дрожит от беспокойства. – Упаси нас Господь, ваша светлость, я не знала! Я ни за что бы так не поступила! Вдруг малыш заразится чумой?

Дом Люси забили досками и пометили красным крестом на двери. Ее не пускают к матери, как и всех остальных. Больная женщина ворочается в постели совсем одна. Никого не будет рядом, когда она умрет или выздоровеет, хотя она догадывается, что, скорее всего, ее ждет смерть, а дочь не может даже подать ей кружку свежей воды. Когда жар повышается и тело опухает так, что хочется кричать, больные чумой молятся о смерти, но к ним все равно никого не подпускают.

– И брата я не видела, – тревожится Люси. – Он служит герцогу Норфолку.

– Может, он уехал за город вместе с двором, – беспомощно предполагаю я, – и сейчас находится в безопасности Виндзорского замка с королевой.

– Как думаете, переодеть малыша и постирать его вещи еще раз?

Мой новорожденный сын полдня провел закутанным в белье из чумного дома.

– Да, Люси, пожалуйста, – неуверенно прошу я, – и пожги тра́вы у двери и окон.

Бессердечная Елизавета не рискует собственным здоровьем, зато оставляет меня и моих мальчиков в самом сердце заразного города. Она прячется в Виндзоре, не принимая никого из Лондона, и даже приказывает построить виселицу на окраине, чтобы казнить тех, кто посмеет приблизиться к ней. Ворот и громадного привратника недостаточно, ее должен охранять еще и палач, а вот меня с детьми можно бросить в самом болезненном месте Англии.

Что хуже всего, невозможно понять, почему один человек заражается, когда другого болезнь обходит стороной. В хороший год бывает, что умрет лишь один житель целой улицы из маленького домишки посередине. В плохой же чума накрывает всю улицу, оставив только один домик, окруженный смертью, где жгут свечи и используют все предупредительные средства, которые можно достать. Августовская жара не спадает, и становится ясно, что это плохой год, один из худших. Церковные приходы каждую ночь отправляют повозки для сбора и последующего захоронения тел; по их сведениям, за неделю погибает около тысячи человек.

Я все больше волнуюсь за себя и за мальчиков, а также за Неда в башне.

– Держитесь подальше от детей, – с беспокойством говорю я миссис Ротер и Люси, да и всем, кто приходит в Тауэр из заразного города. – Сегодня я сама о них позабочусь. И выкину белье, что принесли прачки с Темзы. Сделаю уборку в комнатах, подмету полы, и все будет хорошо.

Угрюмая Люси смотрит на меня с обидой. Скорбя по матери, она озлобилась.

– Ваш сын Томас спал с кормилицей, – говорит она. – Лоскут ткани, в который он завернут, подшивала моя покойная мать. Если чума, как вы думаете, передается через прикосновение, то мальчики уже могли заразиться.

От страха у меня вырывается стон. Я умру от горя, если потеряю хоть одного из сыновей. На это Елизавета и рассчитывала. Она молилась о моей смерти и о смерти моих мальчиков, но никто не сможет ее обвинить. Я буду как Эми Дадли – жертвой, о которой все позабыли.

* * *

Вывешиваю из окна голубой платок, показывая Неду, что у нас все в порядке, и жду ответа – наконец и у его стены развевается ткань того же цвета. Он наверняка в ярости меряет камеру шагами и пишет письма друзьям при дворе. В плохой чумной год заточение в Тауэре становится смертельным приговором. Здесь, в самом сердце Лондона, в окружении вонючей канавы всю одежду и еду мы получаем из зараженного города, к тому же они проходят через полдюжины рук, пока доберутся до нас.

1 ... 91 92 93 94 95 96 97 98 99 ... 139
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?