Ирландии хватало заблудших христиан. Короли по-прежнему имели нескольких жен, священники становились отцами, а простой народ полагался на древние поверья. Сколь бы манстерцы ни жалели несчастного слепца, рыдающего перед ними, они понимали, что на трон Доннаха уже не вернется.

Мурха грозно взглянул на Малморду.

– Ты не достоин стать ко…

– Но станет, – перебила я.

Все взгляды переместились на меня. Да, настала моя очередь взять слово. Мне надоело прятаться в тени. Ситрик рассчитывал на мою помощь, и я хотела показать сыну, на что способна.

– Он будет королем, потому что я так сказала, – продолжила я. – Моя дочь замужем за Олафом Трюггвасоном, а он нынче конунг Норвегии. Я связана узами дружбы и с правителем Оркни, Сигурдом Толстым. Именно поэтому вы позволите моему брату занять трон Ленстера, а сыну разрешите вернуться на дублинский трон.

– Нет уж, – ответил Тейг. – Надо просто убить тебя, пока не явились твои союзники.

Я подняла кубок, и рабыня поспешно налила в него вина.

– Вы, конечно, вправе так поступить, но я бы не советовала. – Я взмахнула рукой, и рабы принесли кубки гостям. Они все отказались от вина, и я улыбнулась. Во многих отношениях мужчины обидчивы, как малые дети. – Если вы убьете нас с братом, Сигурд или Олаф сочтут Дублин лакомым кусочком. Они захватят город и объявят войну вашим землям. Их драккары войдут в устья манстерских рек, и викинги перебьют вас во сне – точь-в-точь как Амлаф сорок лет тому назад.

Король Бриан постучал пальцами по деревянному трону. В отличие от сыновей, он-то хорошо помнил моего покойного мужа. Первым делом Амлаф разграбил именно его родной город.

– Ну а если вы примете нашу дружбу, мы поклянемся в верности и не станем мстить. Если вы желаете мира и порядка, мы готовы повиноваться. – Я пригубила вина. – Верховный король Шехналл передал вам власть над Леа Мога, а Дублин – это один из южных городов. Мой сын станет верен вам, а не ему, и вы получите несметные богатства Дублина. Ведь Шехналл сегодня не помог вам в бою. – Я опустила кубок на стол. – Говорят, он… припозднился.

– Отчего вдруг такая сговорчивость? – спросил Мурха. – Еще вчера вы пытались нас убить.

– Это вы привели войско к нашим стенам. Войну развязали не мы, а вы.

– Вы пленили Доннаху.

– А какое отношение это имеет к вам? – спросил Малморда. – Только жителей Ленстера должно заботить, кто сидит на их троне.

Король Бриан глубоко вздохнул, сжав губы в тонкую нить.

– Дублинцы славятся вероломством. Почему я должен верить, что вы не нарушите и эти клятвы?

– Твоя дочь достигла зрелости. А Ситрику нужна жена.

– Я слышал, что он уже женат.

– На рабыне, да и церемония была языческой. Это не в счет.

Тейг повернулся к отцу.

– Отец, не делай этого. Слойне еще слишком юна.

Я приподняла бровь:

– Разве ей не пятнадцать?

– Именно, – огрызнулся Тейг. – Слишком юна.

– Когда отец выдал меня за Амлафа, я была на два года младше ее.

Казалось, Тейг вот-вот выйдет из себя. Его отец наклонился ближе.

– Мы поразмыслим над этими предложениями. А пока мы забираем себе богатства Дублина. Меха, вино, золото и прочие драгоценности – все до последнего колечка. Кроме того, все ваши рабы обретут свободу.

Я кивнула, соглашаясь на его условия, – а что еще оставалось?

Рабыня, стоявшая позади меня с кувшином вина, рассыпалась в слезливых благодарностях королю за его великодушие. Ну и тупица. Как только Бриан и его войско уберутся из города, она снова будет точно так же наливать мне вино.

Мурха помог Доннахе забраться на соседний стул. Я заметила капельки пота, проступившие на лбу манстерского принца. Доннаха весил немало, но вспотел Мурха отнюдь не от приложенных усилий. Лицо его покрылось нездоровым румянцем.

– Приведи нашего лекаря, – обратился он к рабыне. – Ее зовут Фоула. Этому человеку нужна ее помощь. – Он молча посмотрел на Доннаху. – А мне нужно помолиться перед сном. – Внезапно взгляд его голубых глаз упал на меня. – Где ближайшая церковь?

Я выглянула на улицу из дверей чертогов.

– Море сегодня спокойное. Ты легко сможешь доплыть на лодке до Ока Эрин.

– Слишком далеко.

«Слишком далеко» для утомленных битвой рук – вот что он имел в виду.

– Тогда остров Долки. Он всего в нескольких милях к югу и ближе к берегу. Церковь разрушена, но земля под ней остается священной.

Мурха кивнул.

– Я бы приказала рабу приготовить тебе лодку, но вы их только что освободили, – лукаво ухмыльнулась я. – Придется грести самому.

– Это не сложно, – отозвался Мурха, поспешно покидая чертоги.

Что же, я сделала для Ситрика все, что могла. Пора уйти отсюда и немного передохнуть.

– Доброй ночи, король Бриан, – сказала я, собираясь встать. – Вы с семьей по праву заняли наши чертоги, поэтому мы с братом переночуем в моем доме на площади. Если мы вам понадобимся, ищите там.

Король Бриан постучал пальцами по деревянному столу.

– Подожди. Сначала я хочу предложить еще один брачный союз. Я приму условия, которые мы только что обсудили, если ты на него согласишься.

– Союз между кем и кем?

– Между тобой, – ответил он, – и моим сыном Мурхой.

Малморда удивленно покосился на меня. Если бы я породнилась с королевской семьей Манстера, брат остался бы в выигрыше. Как жаль, что Мурхе суждено умереть еще до восхода. Тем не менее мне стоило вести себя осторожнее. Когда Мурха умрет, король Бриан наверняка попытается подсунуть мне другого сына. Следовало сразу показать, что я не несмышленое дитя, которое можно использовать как разменную монету.

– Мой ответ – нет. – Я нарочито неторопливо поднялась, показывая королю, что не боюсь его. – Я скорее умру мучительной смертью, чем снова выйду замуж.

Я зашагала прочь, а король Бриан громко расхохотался мне вслед.

– А вот это, дорогая, устроить легче легкого.

Дублин, 999 год

Фоула

ха проводил меня из покоев Доннахи в мое временное жилище. Он торопился поскорее покинуть ослепленного короля и вернуться к остальным воинам. Я его не винила. Приготовленная мной настойка помогла бывшему королю Ленстера заснуть, но он все равно представлял собой жалкое зрелище.

Я молчала – просто не могла вымолвить ни слова. Целый день прошел в заботах о раненых: я кивала им, держала за руку, обрабатывала раны. Я старалась отгородиться от собственных чувств и воспоминаний о минувшей битве, словно ото сна, который со временем забудется. А теперь эта стена рассыпалась на части с каждым новым шагом. Каждый вдох давался все труднее. В глазах стояли слезы,