— Если точно попасть, хватило бы одной.

— У них на Кузнецком мосту проблемы, — вмешался Колян. — А в Сокольниках вообще та-акая каша! Все силы туда переброшены. Вокруг нас не больше батальона осталось. Без ракет, зато с каким-то секретным оружием. На нас будут его испытывать, если батальон не справится. Так в виртуальности говорят. Батальон — это много?

— Более чем достаточно. Странно, что они притихли. Готовят последний и решительный штурм?

— Не-а, не странно. — Колян развернул объемную проекцию. — Тут какой-то фриц вас на связь требует. Будете говорить?

— Фриц? — Воротов взглянул на объемный портрет ожидающего связи человека. — Вакидзаси, вы его знаете?

— Нет. Колян, кто это?

— Если верить цифровому паспорту, какой-то Ганс Штейнбок.

— Вот так сюрприз. — Воротов усмехнулся. — Зачем мы ему?

— Спросите, — посоветовал Вакидзаси. — Мы ничего не теряем.

— Господин Воротов? — Штейнбок стоял, заложив руки за спину, посреди пыльной комнаты с выбитыми окнами.

Вероятно, он находился где-то поблизости от разрушенного арсенала. У дальней стены комнатки замерли шестеро человек в необычной униформе, а рядом с Гансом на стуле, понуро свесив голову, сидела Анжела Роузвел.

— Слушаю вас, профессор.

— У меня деловое предложение, господин Воротов. Банальное, но практичное. Вы бросаете оружие, а я гарантирую вам жизнь.

— С чего вдруг такая щедрость?

— Вы мешаете мне закончить дела в Москве, господин Воротов, и заняться кое-чем более важным. Ваша группа весьма не вовремя появилась в этом районе и не дает мне забрать кое-какую ценную вещь, затерявшуюся в комплексе зданий ФПУ.

— Уголовное дело на вас и вашу компанию? — Воротов усмехнулся.

— Нет, кое-что другое. Вас это не касается, господин Воротов. Я предлагаю разумный вариант, соглашайтесь.

— Ваших гарантий мало, господин Штейнбок. Не вы командуете модификантами.

— Неужели? — Ганс иронично взглянул на Воротова. — Почему же они не атакуют без моего приказа? Хорошо, Алекс, в качестве бонуса я обещаю отпустить Анжелу. Идет? Думаю, ее брат проголосует за такое решение обеими руками. Можете с ним посоветоваться, я подожду.

— Сколько у нас времени на размышление?

— Пять минут. — Штейнбок жестом вырубил связь.

Алекс обвел взглядом притихших товарищей.

— Что скажете?

— Обманет, — спокойно ответил Вакидзаси. — Мы сдадимся, и нас тут же придушат. Оставлять у себя в тылу боеспособных врагов никто не станет, а искать для нас тюрьму сейчас некогда.

— Не факт! — возразил Макаров. — Шанс все равно есть.

— Шансов нет, но предлагаю решать Вальтеру, — сказал Алексей. — В руках у Штейнбока его сестра.

— Вакидзаси прав, — прошептал Грайс. — Они не оставят нас в живых. Часом раньше, часом позже… разницы нет. Сестра меня простит… наверное.

— Значит, решено. — Воротов поднял оружие. — Бьемся до последнего. Колян, пошли этого фюрера подальше. Да постарайся, чтоб красиво получилось, сочно.

— Это я умею. — Колян усмехнулся. — Сделаю!

Ответ на красочную многоэтажную «речь» Коляна последовал мгновенно. Весь окружавший руины арсенала батальон разом поднялся и, поливая на ходу огнем все живое, пошел в атаку.

В первую же минуту штурма рухнувшими остатками стены завалило Вальтера, шальными пулями зацепило Макара и Джойстика, а волной близкого взрыва оглушило и крепко стукнуло оземь Коляна. Несколько точных попаданий оголили левый фланг обороны, затем правый, проредили центр…

К третьей минуте штурма от семьсот шестого отряда осталось всего пять человек: раненые Макар, Джойстик и Алекс, слегка контуженный Колян и Вакидзаси. Сопротивлялись выжившие отчаянно, даже притормозили модификантов уже на самом бруствере, но долго так продолжаться не могло. Это понимали и «ночные», и «обычные». А ведь у бойцов Штейнбока в запасе оставалось еще какое-то секретное оружие!

Воротов подозревал, что имеются в виду особо мощные модификанты, но проверять догадку ему не особенно хотелось. Впрочем, о желаниях его никто не спрашивал. Притормозившие модификанты снова полезли на бруствер. Сомнений больше не было. До грустного финала оставалось не больше минуты…

…Выслушав ответ на свое «деловое» предложение, Штейнбок буквально рассвирепел. Анжела и не подозревала, что он может быть таким злым. Профессор буквально кипел от негодования. Он даже схватил винтовку, выстрелил в воздух и потряс оружием над головой.

— Вперед! — срывающимся на визг голосом закричал вслед «драконам» и «хартманнам» Штейнбок. — Все вперед! Убейте их! Разорвите на части! На клочки, на молекулы, на…

Штейнбок вдруг осекся. Анжела обернулась и замерла, как изваяние. Оружие Штейнбока было нацелено ей в живот, но в то же время к горлу самого Ганса был приставлен пистолет. И сжимал его не кто иной, как Джейсон Чу!

— Здравствуй, Ганс, — негромко сказал Джейсон. — Скучал по мне?

— Джейсон… зачем оружие?

— Я слышал, ты разыскиваешь здесь какую-то ценную «вещь». Уж не меня ли ты имел в виду? Обидно слышать такое о себе.

— Ты неправильно понял!

— Не юли, Ганс. Я понял все верно. Опусти ружьишко.

— Это ты опусти оружие! — прохрипел Штейнбок. — Или я убью Анжелу!

— Велика потеря! — Джейсон рассмеялся. Надо признать, очень убедительно. Слишком убедительно для блефа. — Это в твоих застенках она была самым лакомым куском, а на воле таких цыпочек хоть лопатой греби. Можешь ее шлепнуть, если очень хочется. Я подожду.

В животе у Анжелы образовался тугой, холодный комок. Она подняла умоляющий взгляд, пытаясь встретиться глазами с Штейнбоком, но Ганс был сосредоточен на разговоре с Чу и смотрел «внутрь себя».

— Ты хотел поговорить? — Ганс опустил оружие.

— Поговорить? — Джейсон усмехнулся. — Нет, Ганс, нам не о чем говорить. Ты сделал для меня все, что мог, я с тобой рассчитался. Мы квиты. Но это если рассматривать ситуацию в плоскости отношений Чжена Линфаня и Ганса Штейнбока. А вот если рассмотреть ее под другим углом…

— С позиции Джейсона Чу? — Ганс нервно сглотнул. — Или «Хартманна» номер один? Или…

Он вдруг словно забыл о приставленном к горлу пистолете и резко обернулся к Джейсону. Примерно минуту они смотрели друг другу в глаза, не произнося ни слова. Джейсон смотрел насмешливо и высокомерно, а Штейнбок — удивленно и испуганно.

— Неужели это правда?! — наконец прохрипел Ганс.

Где-то поблизости прогремели взрывы, и ответ Джейсона утонул в их грохоте. Анжела видела, что Джейсон говорит что-то еще, можно сказать, произносит целую речь, но расслышать слова было нереально, а по губам Анжела читать не умела. Штейнбок пару раз вставил в монолог Чу какие-то реплики, затем умолк, заметно сник, бросил винтовку и покорно склонил голову, будто признавая свое поражение. Такая резкая перемена в поведении «несостоявшегося Наполеона» выглядела очень странно. Еще пять минут назад Штейнбок был претендентом на звание властителя мира, а теперь стоял, как провинившийся школьник перед каким-то условно освобожденным хакером. Или… что он там говорил про Чжена? Про Чжена!