— Наверное, ему толком нечего сказать.

— Пожалуй. Что он может сказать, когда его поймали рядом со складом, набитым оружием и взрывчаткой, со ста пятьюдесятью тысячами рупий в чемодане?

— Еще кого-нибудь смогли задержать?

— Увы. Мы проследили за ним до склада в Хаоре, где он встретился с двумя индийцами. Попытались устроить за ними слежку, но они нас заметили и пустились наутек. Оба были застрелены при попытке бегства.

— Очень жаль, — заметил я. — Взяв их живыми, мы могли добыть полезные сведения.

Заодно подразделение «Эйч» могло добыть новую пешку — вместо Сена, но эту мысль я оставил при себе.

— Мы взяли деньги и оружие, — возразил Доусон. — Остальное неважно.

— Сколько оружия?

— Три ящика — револьверы, винтовки и взрывчатка. Достаточно, чтобы устроить основательный вооруженный конфликт.

Мы шли по дорожке, ведущей к кладбищу гарнизона.

— Можно мне увидеть заключенного? — спросил я.

— Боюсь, это выходит за рамки ваших полномочий, капитан.

— Надеюсь, ваши люди не переусердствовали во время допроса?

Доусон улыбнулся:

— Вовсе нет, капитан. Мы же в Индии. У нас здесь есть определенные правила, которых мы неукоснительно придерживаемся. В частности, мы никогда не усердствуем при допросе белого человека, даже если он ирландец. Это совершенно недопустимо в присутствии наших индийских солдат. Хотя я вынужден признать, что в данном случае это все несколько усложняет.

Итак, они его не избили и за два дня не смогли узнать ничего полезного. Похоже, решил я, применяемые подразделением «Эйч» методы допроса опираются скорее на грубую силу, чем на хитроумие. Без своих кастетов они абсолютно беспомощны.

— Возможно, со мной он заговорит.

Доусон пососал трубку, еще раз затянулся и задумался.

— Хорошо. Пожалуй, мы могли бы сделать исключение. Но только в этот раз.

В тюремном блоке, как и прежде, пахло дезинфицирующим средством. Вслед за сипаем я прошел по длинному коридору и остановился возле камеры в дальнем его конце.

— Здравствуйте, Бирн, — сказал я, когда сипай отпирал дверь камеры.

— Капитан Уиндем! — воскликнул тот в изумлении. — Черт возьми, как же я рад вас видеть! Может быть, вы сумеете объяснить этим господам, что они поймали не того человека, и вытащите меня отсюда.

Он так вцепился в прутья двери, что побелели костяшки пальцев. Нельзя было не признать: Бирн прекрасно разыгрывал роль невинного торговца тканями. Тем не менее он не мог не сознавать, что игра проиграна.

— С вами хорошо обращаются?

— Как бы не так! Ведь я здесь сижу уже двое суток без всяких объяснений и без доступа к адвокату.

— Вам повезло, что вы не индиец, — заметил я.

— Вы можете вытащить меня отсюда?

— Это будет непросто. Они говорят, что в момент ареста у вас при себе было сто пятьдесят тысяч рупий наличными. Вы что, ограбили банк?

Он улыбнулся с тревогой:

— Ну что вы, капитан. Вы же знаете, что я работал над крупной сделкой. Мне просто заплатили наличными.

— Сто пятьдесят тысяч рупий за текстильный заказ? Что вы такого сделали, Бирн? Продали им Туринскую плащаницу?

— Это правда. Клянусь! — взмолился он. Но, конечно же, лгал.

— Это я навел их на вас, — сказал я.

Бирн явно искренне удивился.

— Вы? Но на кой же черт вы это сделали?

Вопрос был справедливый. Я и сам себе его задавал не раз.

— Потому что ваше настоящее занятие — вовсе не текстиль. Кстати, сомневаюсь, что и Бирн — ваше настоящее имя.

Я увидел, как едва заметно дрогнули мышцы его челюсти. Этого было достаточно.

— Помните, как-то вечером я встретил вас на лестнице? Мы говорили о Сене. Вы сказали, что Сен похож на Льва Троцкого. Откуда вы знали, как он выглядит?

— Я… Должно быть, встречал его фотографию в газетах…

— Сомневаюсь. Его фотографии не было даже в нашем полицейском досье. Не было даже рисунка, а вы знали, как он выглядит. Предполагаю, что ваши ирландские друзья снабжают оружием своих товарищей-революционеров здесь, в Индии, а вы — их человек с этой стороны. Наверное, вам доводилось встречаться со многими индийскими террористами. Вероятно, и с Сеном — не исключено, что даже в последний год, когда вы были в Ассаме, а он скрывался в Восточной Бенгалии.

— Все это чушь, капитан.

Может, и чушь. Может быть, он и правда видел Сена только на фотографии в газете, но это никак не объясняло, что он делал рядом со складом, полным оружия, имея сто пятьдесят тысяч в чемодане.

— Позвольте дать вам совет, Бирн. Поскорее признайтесь. Признайтесь здесь — раньше, чем вас отправят обратно в Англию. Из двух зол это меньшее. — И я повернулся, чтобы уйти.

— Уиндем, — выкрикнул он, — грядет буря. И в Индии, и в Ирландии, и когда она разразится, всех ждет расплата. Люди с чистой совестью должны будут встать и пересчитаться. И вам предстоит решить, на чьей вы стороне.

Наверное, стоило посоветовать ему поберечь силы. После всего, через что мне пришлось пройти, моя совесть была какой угодно, но только не чистой. А что до выбора сторон — тут Таггерт мне уже все сказал: моя сторона — статус-кво. Пожалуй, эта сторона мне вполне годилась, пока все альтернативы предполагали еще большее кровопролитие.

Я кликнул сикха, чтобы тот меня выпустил, и, отправляясь в обратный путь по коридору, услышал, как сзади лязгает ключ в замке.

Из пансиона я съехал на следующий день. Решил, что так будет лучше. Миссис Теббит несколько охладела ко мне после того, как я вернулся избитый и окровавленный той ночью, когда Дигби схлопотал дырку в черепе. Хотя ее неодобрение вызвал не столько мой внешний вид, сколько настойчивые требования найти комнату для сержанта Банерджи. Нет, поймите, взывала она к моему здравому смыслу, лично она ничего не имеет против того, чтобы под ее крышей поселился «чернокожий», но что скажут остальные гости? Нет, это совершенно невозможно. Немного смягчилась она только после того, как я сообщил, что сержант с отличием закончил юридический факультет Кембриджа, но и тогда не смогла удержаться от колкости:

— Беда всех индийцев. Больно они умные.

Мой чемодан был собран и стоял в холле. В нем уместилось почти все мое имущество. Я нанял рикша валла Салмана с товарищами, чтобы отвезти меня с пожитками на новое место, недалеко, на Премчанд-Борал-стрит. Квартира была довольно скромная. Владельцам менее скромных жилищ не нравилось, кого я выбрал в соседи.

Поначалу перспектива жить под одной крышей со старшим офицером-сахибом вызывала у Несокрушима священный ужас, но я не сдавался. Заявил, что это будет полезно для его карьеры, и в конце концов смог его уговорить. У меня имелись на то свои причины. Я чувствовал, что в том, что родители выгнали его из дому, есть и моя вина. Ведь это из-за меня он не подал в отставку. И кроме того, в течение недели он дважды спас мне жизнь, а только дурак добровольно расстанется с таким талисманом.