…14 февраля в Бергхофе германский фюрер принимает югославского премьера Цветковича, которого запросто склоняет присоединиться к тройственному пакту. За столь героический поступок Гитлер обещает Югославии часть Греции с портом Салоники. Повторяется старая история: «Обещать и объясняться в любви – это ни к чему не обязывает»… Тем более когда дело касается чужой территории.

Югославский премьер Цветкович готов пойти и на этот шаг, только бы оправдаться перед народом за уже не первый мерзкий поступок. С Югославией происходит такая же возня, что и с Болгарией: под предлогом оказания помощи вторгшимся войскам Муссолини в Грецию Гитлер не упускает момента закрепиться и здесь.

…1 марта болгарское правительство подписывает ещё и протокол о присоединении к тройственному союзу. В тот же день немецкие дивизии наводняют страну.

Гитлер торопится: до начала вторжения в СССР, согласно плану «Барбаросса», остаётся ровно два с половиной месяца. Но не все ещё улажено на Балканском полуострове. Времени в обрез! А у фюрера, точно кость в горле, застряла Югославия. Может и подавиться. Проглатывать, как и прежде, страны не так-то уже просто: «Не велика кость, но мешает!»

…5 марта в Берлин по личному приглашению фюрера прибыл югославский принц-регент Павел. Ему предстояло вести переговоры с рейхсканцлером Гитлером и рейхсминистром иностранных дел Риббентропом.

Нацисты подчёркнуто носились с высоким гостем, оказывали ему исключительное внимание, превозносили его. Это увертюра. Цель – склонить его на свою сторону и добиться компромисса или хотя бы заставить не мешать проводимой на Балканах политике, являющейся составной частью большой стратегии Рейха.

Против этой политики германского фюрера пять лет тому назад выступал отец Павла – король Югославии Александр Первый. По этой причине вместе с министром иностранных дел Франции Луи Барту он был убит одним из хорватских националистов, состоявшим на службе у абвера, во время проезда по улицам Марселя. Оба государственных деятеля формировали антигерманский блок государств, ставивший перед собой задачу обуздать зарвавшегося нацистского диктатора. Благодаря террористическому акту немцы добились срыва создания антигерманского блока.

Гитлер не скупится на заманчивые посулы. Ответ принца-регента робок и сдержан. На словах немцам вроде бы удалось вытянуть у него согласие, но оно пока не подтверждено документально. На щедрые обещания рейхсминистра иностранных дел Риббентропа последовали расплывчатые обещания высокого гостя. Чувствовалось, что ему хочется пойти навстречу требованиям нацистов, но…

Против уступок Германии была не только мать-королева Югославии, но и те, кто стоит у неё за спиной. А она близкая родственница британского монарха. Именно это имел в виду Гитлер, когда доверительно поведал принцу-регенту о своем решении начать войну против большевистской России. Гитлер надеялся на заключение перемирия с Великобританией.

Всё это, вплоть до целого ряда деталей и весьма существенных заявлений, прозвучавших из уст германского фюрера на переговорах с югославским принцем, стало достоянием Управления разведки НКГБ СССР. В ту же ночь информация лежала на столе генсека Сталина и наркоминдел Молотова.

«Переговоры рейхсканцлера Германии Адольфа Гитлера и принца-регента Югославии Павла, – сообщило агентство ДНБ, – прошли в теплой и дружеской атмосфере, достигнуто полное взаимопонимание сторон…»

На деле же точки над «i» не не были поставлены. Фюрер был вне себя. Розенберг и Геринг предложили отправить сынка бывшего монарха Югославии к… отцу и праотцам. Нацистам такое не впервой.

На Балканах в связи с затянувшейся тяжбой с Югославией, несмотря на достигнутую договорённость с премьером Цветковичем, вопрос для нацистов оставался полуоткрытым, но германская военная машина уже была запущена.

8 марта в Управление разведки НКГБ СССР из Берлина поступила очередная шифровка с конкретным и весьма тревожным сообщением. Положение начальника управления и в некоторой мере самого наркома госбезопасности СССР, в ведении которого находилась иностранная разведка, всё больше усложнялось. С одной стороны, поступление чрезвычайно важной развединформации, с другой – своеобразная реакция на неё высшего руководства страны, вызванная проводимой в стране политикой строжайшего соблюдения «осторожности и взвешенности каждого в отдельности поступка во взаимоотношениях с Германией».

В свою очередь, и начальство Управления подвергало всесторонней проверке всю поступавшую от зарубежной агентуры информацию. Особенно касавшуюся подготовки немцами войны против СССР.

К счастью, проверки неизменно подтверждали полное соответствие поступившей информации, затрагивавшей, можно сказать, основную сторону безопасности Советского государства.

Это обстоятельство вселяло уверенность в правильности проводимой сотрудниками Первого управления работы, ободряла, повышала ответственность каждого перед надвигавшимися событиями.

Однако «наверху» поступившая информация воспринималась с опаской и недоверием. Иной раз к ней проявлялось такое отношение, будто она сфабрикована самими работниками Управления разведки либо их агентурой…

Каждый раз отправка доклада руководству страны и редко следовавший на него ответ, как правило, оставляли у руководства Первого управления НКГБ крайне неприятный осадок. И тревогу.

В первый же день по возвращении Юрия Котельникова в родной город он встретился со старшим лейтенантом пограничных войск Фомичёвым. Тот выслушал его рассказ об увиденном, услышанном, о происходивших кровавых событиях. С пониманием кивал, иногда переспрашивал. Но как показалось Юрию, почему-то делал это без недавнего энтузиазма. Благодарил. И ничего более. Лишь несколько раз повторил: молодчина.

По сравнению с беседами, проходившими до отъезда, Фомичёв вёл себя сдержанно. Но события ведь были серьёзные! Страна граничит с нашей, а там набирает силу фашизм, речь идёт о прибытии очередной немецкой дивизии. Наконец, в Яссах и предместьях сконцентрировано много войск, и нигде в стране не встречается такое большое скопление военных и пограничников. Казалось, этим Фомичёв обязан был поинтересоваться более детально. Всё это должно было его задеть, заинтересовать! Юрию вначале казалось, что он привёз целый чемодан важных новостей. А Фомичёва словно подменили либо с ним что-то случилось.

Юрий ушёл расстроенный. Вызывало недоумение странное поведение человека, которым восторгался.

Председатель горсовета Пашков при встрече с Юрием многозначительно усмехнулся, похлопал его по плечу, сказал: «Молодец!»

Для Юрия Пашков стал самым близким человеком. Обаятельна была и его жена. Тоже немолодая. Детей у них не было. Пашков частенько называл его «Юрик». Большей похвалы трудно было себе представить.

Несколько дней спустя Пашков пригласил Юрия поужинать у него дома. Председателя горсовета интересовали события в Румынии, отношение людей к Советскому Союзу.