– Наконец-то, – безразлично бросил Джордан, наблюдая, какпривратник, кланяясь, поспешно открывает створки. Он смотрел на роскошныйдворец, не чувствуя ни гордости этим царственным величием, ни радостивозвращения. Хоторн олицетворял лицемерие брака его родителей и одинокую тоскудетства.

– После всего виденного мной за прошлый год я по-прежнемусчитаю, что это самое великолепное поместье в Англии, – счастливо вздохнулаАлександра, с любовью оглядывая огромное элегантное здание и поднимая глаза кфлагу, развевавшемуся на крыше и означавшему, что герцог соизволил прибыть вродовое гнездо.

– Моим предкам было бы лестно слышать это, – сухо заметилДжордан, окидывая взглядом поместье, окутанное неярким сумеречным светом. – Онижелали, чтобы Хоторн соперничал с королевской резиденцией. Он был построен сцелью производить впечатление и устрашать.

– Вы… вам не нравится? – ахнула Александра.

– Не особенно. Я нахожу его угнетающим. У меня несколькодругих домов, на мой вкус куда более привлекательных, хотя не стольвеличественных.

Александра в изумлении воззрилась на него:

– Они красивее Хоторна?

– Уютнее.

– Да, Хоторн подавляет, – призналась Алекс. – Такой… такойугрюмый.

Все двести слуг, включая широко улыбавшихся горничных,егерей, конюхов и лакеев, выстроились на ступеньках крыльца.

Экипаж остановился, и лакеи ринулись вперед, чтобы опуститьподножку, но Джордан настоял на том, чтобы самому поднять Александру. Оносторожно сжал ее талию и не сразу поставил на ноги.

– Добро пожаловать домой, – прошептал он, нежно улыбаясь. –Наши комнаты готовы, и на столе уже стоит превосходный ужин.

– Я слишком устала, чтобы есть, – поспешно возразилаАлександра в надежде отвлечь его от намерений затащить ее в постель по крайнеймере нынешней ночью. – Мне хотелось бы принять ванну и лечь.

Однако Джордан видел насквозь все ее уловки.

– В таком случае мы оба отправимся спать без ужина, –терпеливо, но непререкаемо ответил он.

– Я считала, что вы дадите мне хотя бы ночь отдохнуть послетакой утомительной поездки.

– Надеюсь, вы не собираетесь манкировать своим обещанием,радость моя?

– Не называйте меня так, милорд, – предупредила Александра.

– Джордан, – поправил он.

– Наконец-то приехали, – прошептал Гиббонз Смарту, приподнимаясьна цыпочки, чтобы получше разглядеть хозяев из-за плеча егеря. – Не могудождаться, пока увижу лицо мисс Александры теперь, когда хозяин вернулся, –объявил он, выражая мнение почти всех слуг Хоторна, знавших о еедушераздирающей преданности мужу, которого она считала мертвым.

– Она, должно быть, счастлива, как малиновка, – согласиласьэкономка, миссис Бримли, вытягивая шею.

– Вот уж точно. Будет сиять, как… как… Гиббонз ошеломленноосекся при виде Александры, проплывшей мимо с выражением, которое точнее всегоможно было назвать разъяренным.

– Да… да будь я… – выдохнул он, глядя с полнейшимнедоумением сначала на Смарта, потом на миссис Бримли.

Супруги в натянутом молчании ужинали за маленьким столом присвечах.

– Вам не нравится вино? – осведомился Джордан. Александравстрепенулась при звуках его низкого голоса; ложка, зазвенев, покатилась потарелке тонкого севрского фарфора.

– Я… я не люблю портвейн, ваша светлость.

– Джордан, – напомнил муж.

Александра сглотнула, не силах выговорить его имя. Крепкосжав губы, она долго смотрела на сочные ягоды клубники, прежде чем опуститьложечку; ужасное нервное напряжение тяжелым комом осело в желудке при мысли отом, что случится с ней этой ночью.

– Но вы почти не ели, – чуть гортанно заметил Джордан.

Задыхающаяся, измученная его, как ей казалось, намеренными,упорными усилиями очаровать и обезоружить ее, Александра покачала головой:

– Я не голодна.

– В таком случае, – осведомился он, откладывая салфетку, –не отправиться ли нам на покой, дорогая? Лакей выступил вперед, чтобыотодвинуть ее стул, и Александра схватила вилку.

– Я с удовольствием съем кусочек фазана, – поспешновозразила она.

Джордан вежливо положил салфетку на колени, но Алекс моглапоклясться, что глаза его насмешливо блеснули.

Пытаясь выиграть время, Александра тщательно разрезалааппетитный ломтик фазана на крошечные квадратики и старательно жевала каждыйкусочек. Когда последний квадратик исчез с тарелки и Алекс отложила вилку,Джордан вопросительно поднял брови, желая знать, готова ли она идти.

Панический взгляд Александры метнулся к ближайшему лакею.

– Мне… мне хотелось бы попробовать восхитительной спаржи,которую так хорошо готовит повар, – в отчаянии объявила она, и на сей разДжордан не сдержал усмешки. За спаржей последовали горошек в сливочном соусе,свинина, начиненная яблоками, омар в тесте и черника.

Когда Алекс попросила черники, Джордан даже не трудилсяскрыть насмешливую гримасу. Откинувшись на спинку стула, он наблюдал заотважными попытками жены проглотить каждую ягоду. Чувственные губы слегкакривились в улыбке.

Старательно избегая его взгляда, Александра наконец доелавсе, Хотя желудок явно протестовал против такого непривычного количества пищи.

– Что-нибудь еще, чтобы подкрепить вас, моя прелесть? –услужливо осведомился он. – Шоколадный торт?

При упоминании о десерте Алекс вздрогнула и покачалаголовой.

– Говядина в винном соусе?

– Нет, спасибо, – передернувшись, пролепетала Александра.

– В таком случае паланкин? – коварно улыбнулся он. – И слуг,дабы понести вас наверх?

Прежде чем Алекс успела ответить, он отшвырнул салфетку иобошел стол, чтобы помочь ей встать.

– Если будете продолжать так много есть, – шутливо заметилон, когда они стали подниматься по длинной изгибающейся лестнице, – то скоронастолько растолстеете, что придется установить ворот и грузовую сеть, чтобыподнимать вас и переваливать через балкон.

В иных обстоятельствах Александра рассмеялась бы, нопостоянное напряжение отнюдь не способствовало проявлению чувства юмора. Онасознавала, что Джордан пытается отвлечь ее, но благодарности не испытывала: вконце концов, именно он виноват, что ей не по себе. Более того, Александраникак не могла взять в толк, почему он нисколько не смущается тем, что должнопроизойти между ними. Недаром он пользовался репутацией повесы! Вряд ли емунеловко или стыдно из-за того, что он проделывал сотни раз с десятками женщин!