Джеффри Кларку, чей необычайный ум и дар предвиденияпозволили ему просить руки самой прелестной женщины в мире, и моей дочериУитни, оказавшейся достаточно мудрой, чтобы ответить согласием.

Приношу горячую благодарность Мелинде Хелфер за поддержку иободрение в создании этого романа, а также Роберту А. Вулфу, чьи компетентностьи доброта позволили мне сосредоточиться на работе и предоставить емусправляться с остальными делами.

Блондинка с роскошными формами приподнялась на локте,натянула простыню на пышные груди и, слегка нахмурившись, пристальновсмотрелась в красивое смуглое лицо восемнадцатилетнего юноши, стоявшего у окнаспальни Молодой человек небрежно прислонился к раме, разглядывая веселившихсяна лужайке гостей – праздник в честь дня рождения его матери был в самомразгаре.

– Неужели вы там нашли нечто более привлекательное, чем я? –осведомилась леди Кэтрин Харрингтон, заворачиваясь в простыню и подходя к окнуДжордан Эддисон Мэттью Таунсенд, будущий герцог Хоторн, казалось, не слыша ее,продолжал смотреть на парк, раскинувшийся вокруг великолепного поместья котороекогда-нибудь, после кончины отца, станет его собственностью Неожиданно онзаметил, как из зарослей живой изгороди появилась мать и, украдкой оглядевшись,поправила корсаж платья и придала густым темным волосам какое-то подобиепрически Мгновение спустя рядом возник лорд Харрингтон, старательно поправляяшейный платок Леди Хоторн взяла его под руку Сквозь открытое окно до Джорданадолетел их веселый смех Чувственные губы молодого человека тронула легкаяциничная улыбка Не успела мать со своим поклонником направиться череззеленеющий газон в беседку, как следом за ними вышел отец Джордана и,осмотревшись, помог выбраться леди Милберн, своему последнему увлечению.

– По всему видно, матушка обзавелась новым любовником, –саркастически бросил Джордан.

– Неужели? – отозвалась леди Харрингтон. – И кто же это?

– Ваш муж.

Джордан обернулся к женщине и изучающим взглядом впился внее, словно пытаясь найти хоть какой-то признак удивления. Но, ничего необнаружив, усмехнулся. На лице застыла привычная ироническая маска.

– Вы знали, что они должны встретиться в лабиринте, и этимвызван внезапный, ничем не объяснимый интерес ко мне и моей постели, не так ли?

Леди Харрингтон кивнула, неловко поежившись под неумолимымвзором холодных серых глаз.

– Я подумала, – пробормотала она наконец, – что будетзабавно, если бы и мы тоже… как это сказать… познакомились поближе. Но мойинтерес к вам и вашей постели вовсе не столь уж внезапен, Джордан. Я так долгохотела вас. Теперь, когда ваша мать и мой муж наслаждаются друг другом, почемуне получить то, чего я так желала? Не нахожу в этом ничего предосудительного.

Джордан промолчал, и Кэтрин кокетливо улыбнулась.

– Вы шокированы?

– Нет, – последовал бесстрастный ответ. – Я уже лет с восьмизнал о романах матери и сомневаюсь, что какой-либо поступок женщины может меняшокировать. Говоря по правде, я несколько удивлен, что вы не устроили маленькоесовместное свидание… я бы сказал, семейную встречу, – с намереннооскорбительным высокомерием докончил Джордан.

– Ну вот, теперь вы сумели шокировать меня, – в притворномужасе охнула женщина.

Джордан лениво протянул руку и приподнял подбородок Кэтрин,словно исследуя ее лицо жесткими, чересчур проницательными для своего возрастаглазами.

– Вот в это почему-то верится с трудом.

Кэтрин, неожиданно смутившись, отняла руку от его груди иплотнее закуталась в простыню.

– Но, Джордан, я действительно не понимаю, почему высмотрите на меня как на самое презренное существо в мире, – прошептала она сискренним недоумением. – Вы не женаты и не в силах понять, как невыносимотосклива жизнь для всех нас. Без маленьких увлечений и супружеских измен мыпросто сошли бы с ума от скуки.

Неподдельно трагические нотки в голосе женщины немногосмягчили Джордана. Чувственный рот дернулся в пренебрежительной усмешке.

– Бедная душечка Кэтрин, – сухо заметил он, слегка проводяпо ее щеке костяшками пальцев. – Что за жалкая участь у вас, светских дам! Ссамого рождения у вас есть все на свете, и вам ни к чему трудиться, чтобыполучить желаемое, да никто бы этого и не допустил. Мужчины считают вас своимиигрушками, украшением гостиных и не позволяют упражнять ни ум, ни тело. У васдаже нет того, что стоило бы назвать честью, поскольку честь мужчиныпринадлежит ему, пока он способен ее защитить, ваша же – прячется междубедрами, и приходится отдавать ее первому же мужчине, который овладеет вами.Как несправедлива к вам жизнь! Неудивительно, что вы легкомысленны, распущенны,аморальны и так скучаете.

Кэтрин поколебалась, пораженная его словами, не вполнеосознавая, сочувствует ли Джордан или попросту издевается, но тут же пожалаплечами:

– Вы абсолютно правы.

Юноша с любопытством уставился на нее:

– И вам никогда не приходило в голову что-то изменить?

– Нет, – без обиняков призналась она.

– Преклоняюсь перед вашей честностью. Весьма редкаядобродетель у слабого пола.

Непостижимое обаяние Джордана Таунсенда уже было предметомсамых оживленных сплетен в обществе, и Кэтрин, глядя в эти циничные серыеглаза, мгновенно почувствовала, что ее влечет к нему неведомо-притягательнаясила. В его взгляде светились понимание, искорки юмора и неожиданная, не погодам, житейская мудрость. И не столько его необычайная внешность инеутомимость в постели, сколько именно эти качества делали его неотразимым длялюбой женщины. Джордан действительно понимал женщин, понимал ее, и хотя былоочевидно, что он отнюдь не восхищался леди Харрингтон, зато принимал ее такой,какой она была на самом деле, со всеми слабостями и недостатками.

– Вы идете в постель, милорд?

– Нет, – мягко отказался Джордан.

– Почему?

– Я не умираю от тоски настолько, чтобы спать с женойлюбовника моей матери.

– Вы не… не слишком высокого мнения о женщинах, не так ли? –не сдержалась Кэтрин.

– Разве вы способны привести хотя бы один довод, чтобыубедить меня в обратном?

– Я… – Она прикусила губу и нерешительно покачала головой. –Нет… скорее всего нет. Но когда-нибудь вам придется жениться, чтобы иметьдетей.