— Бред какой-то, — сказал еле слышным шепотом.

Но дайарена все равно услышала, поджала губы и обидчиво процедила:

— Дальше смотреть?

— Да, пожалуйста, прошу тебя, — торопливо закивал Талем.

Из айрема вышли в молчании. Сила была у всех, дрид не прихватил ни одного «пустого». И ни один не мог управлять ею самостоятельно.

Лера взвешивала про себя: правда или нет? Но ничего не находила, и только горячечные мурашки на ладонях вспоминались с отвращением. А дым у нее был красивый: светло-бежевый. Если бы только не проглядывались в глубине темно-багряные сполохи. Тревожные, почти как у Славки — только у того переплетались воедино, словно прядки в косе — серебряно-стальной и алый. Девочка потерла ладони друг о друга: вот теперь понятно, как она умудрилась «задушить» Вилла.

— Вечером будет праздник, а утром мы уедем, — задумчиво сказал Талем.

— Какой праздник? — спросил Рик.

— Племя посетила дайарена. Для горных это все равно, что для небольшой деревеньки святой с княжеской свитой. А пока можете побродить по окрестностям. Вас не тронут — пришедшие с дайареной неприкосновенны. Конечно, зря задирать никого не стоит, — ведун привычно повернулся к Владу и осекся. Да, сейчас ждать от мальчика неразумных поступков не приходилось. Талем нахмурился, взял его за плечо: — Давай-ка займемся тобой.

В поселке Талем ведовать не стал, повел мальчика за ворота. Ребята двинулись следом, как встревоженные родственники за каталкой, увозящей больного в операционную. Покосившиеся створки ворот разошлись, выпуская путников на небольшое плато. Впереди плавно уходила вниз тропа — это был единственный проход к поселку, и найти его нелегко. Кругом стояли скалы, разбитые узкими ущельями; пробраться по ним смог бы разве что гибкий зверек. Были когда-то еще две дороги, но их завалило. Лера прибавила шагу. Казалось, что и оставшийся за спиной поселок, и она сама расположились в широко открытом рту великана с острыми черными зубами. Вот клацнет он пастью — и поминай как звали. На плато было ветрено, и девочка торопливо свернула в небольшую пещеру.

— Да, подождите там, — кивнул ведун и повел Влада вглубь ущелья.

— Как ты думаешь, у него получится? — Маша присела рядом, привалилась теплым плечом.

— Не знаю, — пробормотала Лера.

Она вспомнила нежно-розовый, цвета яблоневых лепестков дым, родившийся от капли Машиной крови. Опалово светящийся столб заставил даже дайарену восхищенно качнуть головой. А вот у Али расцвел оранжево-алый, и не понять было, где заканчивалось пламя и начинался дым. Интересно, насколько определяется цвет даром? Или тут дело только в самом человеке? Подходит ли, допустим, Симе темно-фиолетовый с яркими золотистыми точками, мельтешившими, словно тучка мошки под лампой?

— Получается, мы нужны дриду из-за силы? — Славка явно желал обсудить новости. А вот Лере не хотелось — словно бы там, в душной комнате, пропитанной запахом трав, они заглянули каждый в себя. Хотелось молча думать, перебирать в памяти краски и прикидывать: так или нет?

— Смысл? Сами мы ничего сделать с ней не можем, а учить нас вроде никто не рвался, — заметил Алешка. — Да и без толку, сказала же.

— Что, Слава, размечтался? Типа, ты ух теперь, супермаг! Ка-а-ак дашь фаерболом дриду по лбу! — поддела Аля. — Или нет: пожалует тебе князь сотню, и рванешь ты на подвиги впереди всех на белом коне.

Придумать достойный ответ Славка не успел, вернулись Талем и Влад. Ведун прислонился к камню у входа в пещеру:

— Не могу. Не могу пробить корочку. Знаю, чувствую, что за ней — все есть, не выжжено, а не могу!

Влад присел напротив Леры. Девочка вспомнила, что цвет его — черный с желтым, — был приглушен, словно подернут взлетевшим пеплом. И только легкое дыхание дайарены позволило увидеть на мгновение яркие краски. А вот у Антона загустел под ладонью дым темно-зеленый с белыми вертикальными полосами, почти непрозрачный.

— Можно убить любовь, погасить ненависть, раздуть страх, накормить злобу — снаружи. Но вот равнодушие, сковавшее все, пробить не могу. Влад, ты должен пытаться сам, изнутри, понимаешь?

Мальчик кивнул, он согласился бы сейчас и с любым другим советом.

— Он должен кого-нибудь полюбить? — предположила Маша.

— Тогда оттает. Но ты думаешь, сможет — сейчас?

Лера качнула ногой, стукнувшись пяткой о камень. Было противно, словно она вот-вот нырнет в болотную жижу. Девочка даже губы скривила от омерзения. Отложить, посоветоваться с Талемом? Духу не хватит такое предлагать и такую ношу перекладывать. Лучше уж сейчас, пока помнятся алые отблески в ее дыме:

— А если он кого-нибудь возненавидит?

Талем глянул на нее внимательно:

— Может и получиться. Ненависть — она вспыхивает легче, чем любовь.

Лера спрыгнула с камня, шагнула чуть в сторону, уперлась лопатками в скалу:

— Влад, а ты знаешь, как на самом деле умер Костя?

Антон полоснул ненавидящим взглядом, легла скорбная морщинка на лоб ведуна, глянула растерянно Маша. А Влад поднял голову и словно впечатал взглядом Леру в камень.

— Его могли спасти, могли успеть. Нужен был ключ, всего лишь ключ от каморки в подвале. И за ним пошел Антон, — Лера старалась передать все как можно точнее, убеждая деталями — все произошло именно так. Влад смотрел непонимающе, словно фильм на иностранном языке. — …Антон Ласка даже не искал. Просто — не искал. — У Влада дрогнули ресницы, он зашарил рукой по стене в поисках опоры. — Если бы он сразу сказал мне, только сразу! — с отчаяньем вырвалось у девочки. — Я бы сходила сама, и все. Костя сейчас был бы жив.

Лера качнула головой: тишина, словно в уши залилась вода. Глухо доносился шум ветра, как чье-то дыхание, когда не хватает воздуха и рвет легкие. И точно из-под воды, медленно вставал Влад.

— Да не дал бы Ласк ключ! — заорал Антон, разрывая тишину.

Дальше все смешалось. Мальчишки с трудом удерживали Влада, рвавшегося с ножом к Антону. Безумными глазами смотрела Машка, с отвращением — Аля.

Сима стояла между мальчишками и Антоном, положив руку на оголовье меча. Ее обычно спокойные глаза сощурились до щелочек, и было не разобрать выражения, но Лера понимала: Влада она не пропустит. Не ради Антона, а ради него самого. И тут пещеру накрыл голос Талема, гулко отразился от стен, ударил в барабанные перепонки.

У Леры подогнулись ноги, и она села на землю. Стоять остались только трое: сам ведун, Влад с подрагивающими от ненависти руками и вжимающийся в стену Антон. Сима рывком попыталась подняться, но Талем остановил ее, веско произнеся:

— Не мешай.

Антон вцепился зубами в кулак, давя в себе заячий привизг. Лера брезгливо заметила, что он даже не пытается защищаться. Воздух сгустился между стоящими напротив друг друга мальчишками и слегка подрагивал, как марево над раскаленным асфальтом.