— А что?

— Системе нужно продолжить себя. Системе нужно, чтобы ее ценности — честность, ответственность, вера в Бога, продуктивность и эффективность в работе, почитание семьи и человеческой личности — распространились и охватили возможно большее количество народов и государств и, если возможно, стали общими принципами. Это может получаться или не получаться, в какие-то периоды времени это получается лучше, в какие-то — хуже, но всякий, кто умеет видеть, видит, что никаких других целей у системы не было и нет. И он увидит, что система представляет угрозу. Она представляет угрозу для тех руководителей и лидеров и вообще для всех тех, кто не разделяет ценностей системы и потому враждебен системе, либо, втайне разделяя ценности системы, признавая неизбежность победы системы везде, в том числе и в своей стране, вместе с тем не чувствует себя способным соответствовать требованиям системы настолько, чтобы, присоединившись к системе, сохранить свою власть, либо, обладая этими способностями, не находит в себе решительности и воли возглавить изменения. И это автоматически делает их враждебными системе, хотя сама система не угрожает ни им, ни их собственности, а лишь властным амбициям. Именно это произошло в вашей стране. Ваше руководство сделало несколько шагов по направлению к системе, по сути необратимых, но оно не сделало главного шага — оно не обеспечило возможности прямого и независимого ведения бизнеса, что и составляет основу независимости каждой личности, а значит, и основу ментальности и морали, оно поставило в принуждающую зависимость от себя все сколь-либо заметные виды индустрии, сделав себя навязанным участником любого сколь-либо крупного проекта, сулящего прибыль, а то и его запретителем, формально передав компании в частные руки, оно разместило в их руководстве верных себе людей, заставляющих эти компании действовать по соображениям, идущим вразрез с резонами экономической эффективности и вразрез с интересами аукционеров. Изуродовав здание на самом верху, оно спустило искажения сверху донизу, сделав невозможным индивидуальный частный бизнес, из-за чего такая компания, как ваша, не может получить даже малых заказов, не пройдя недружественных и дорогостоящих барьеров из людей, не являющихся бизнесменами, и потому практически лишена возможностей развития. Талантливый инженер, изобретатель, программист может создать и поддерживать на плаву свою собственную компанию, но он никогда не создаст из нее крупную. Формально придав своей стране многие черты, присущие системе, ваши руководители втайне остаются чуждыми системе и боятся системы, словно все время резервируя себе возможность пути назад. При этом они по инерции вооружаются, хотя это бессмысленно, глобально противостоять системе у них нет ни решимости, ни желания, их представления о том, что вооружения добавят им веса и влияния, наивны, вес и влияние можно получить, присоединившись к системе, либо, наоборот, в крайнем случае противопоставив себя ей, в противном случае утрата влияния неизбежна, что и произошло — вашим руководителям пора понять и принять, — Россия давно уже является не субъектом, а объектом международных отношений. Сами вооружения, даже ядерные, ничего не решают — в конце концов они представляют собой членский билет некоего элитного клуба, доставшийся наследнику разорившейся фамилии, состоять в клубе кажется ему престижным и тешит самолюбие, но не решает никаких проблем. Но вашим руководителям все видится по-другому — знак достоинства и успешности политика, его цель и предмет гордости они видят не в обеспечении священных прав граждан на все виды законной деятельности, не в создании дружественных условий для свершения частных инициатив в бизнесе и публичной жизни, не в обеспечении твердого и верного движения страны как суммы движений частных личностей, а в ракетах и боеголовках. Вооружения и средства их доставки, изделия, не способные быть продолжением эффективного труда, обращающие в пыль усилия миллионов граждан, денежный результат этих усилий, отданный государству, способные лишь прерывать человеческие жизни, воплощение всего самого отвратительного, что было создано человеком, то, на что другие правительства тратят средства с сожалением и скрепя сердце, лишь под давлением внешней необходимости, эти руководители считают чем-то возвышенным, увеличивающим их значение и мощь, этим они гордятся, как гордятся дикари ярким и бесполезным украшением. В этом, а не в службе согражданам они видят свою цель. И причина этого не в любовании военными игрушками, а в искреннем убеждении в том, что именно так правитель должен помогать государству, в непонимании того, что служить ему можно как-то иначе, а это, в свою очередь, имеет свою причину, другую и самую главную — они не видят в своих согражданах равных себе. С отвратительным самомнением и уверенностью они видят себя суперличностями, возвышающимися над неразумным стадом, которое надо погонять и направлять, за которое надо думать и осчастливливать своими решениями, оберегать от тлетворных влияний как неспособных и недоразвитых особей, которые настолько второсортны, что их нельзя предоставить их собственному попечению, и которые должны быть им покорны и благодарны за заботу. Им и в голову не приходит взглянуть на ситуацию по-другому и увидеть в согражданах личностей, равных, а то и превосходящих их, плодами своего труда оплачивающих их работу по общественному благоустройству. И именно потому такие руководители опасны. И именно потому опасно оружие, находящееся в их распоряжении. Оно опасно потому, что оружие, управление которым осуществляется по принципам, отличным от принципов системы, может быть применено в самое неожиданное время и с самой неожиданной целью, потому что оружие, управление которым осуществляется не по принципам системы, по определению является угрозой. Пусть руководители вашей страны выглядят вменяемыми людьми, пусть у нас нет оснований сомневаться в их чувстве самосохранения, все равно мы не можем, не имеем права доверяться благим пожеланиям и ослабить контроль за происходящим. И пока в распоряжении ваших руководителей появляются новые вооружения, пусть напрямую и не угрожающие системе, пусть с минимальной вероятностью их какого-либо применения, мы обязаны об этих вооружениях знать все — потому что, пока у власти такие люди, люди, не разделяющие ценностей системы, даже самая малая вероятность применения этих вооружений может стать реальностью в любую минуту и как только сложатся соответствующие обстоятельства. Пусть даже применение будет локальным, но в сегодняшнем мире даже локальные события могут иметь самые неожиданные и далеко идущие последствия. И я потому здесь и потому говорю с вами, что не учитывать этого мы не имеем права.

Хмуро глядя мимо него, Сергей покачал головой.

— Вы говорите, полностью игнорируя историю. Кто б ни преподавал вам ее, нельзя попирать общеизвестное. Россия, начиная с тринадцатого века, противостояла по крайней мере двум силам, каждая из которых даже по отдельности обладала большим военным потенциалом, чем все русские княжества. Монгольская орда, Ливонский и Тевтонский орден, Литовское государство даже поодиночке могли стереть Россию с лица земли, залогом выживания было превращение страны в единый военный лагерь. И все последующие века продолжалось то же самое, не думаю, что есть необходимость напоминать вам историю войн Наполеона. И это не Англия, и не США потеряли тридцать миллионов людей в последней войне и три миллиона в предпоследней. И это не Англия и не США по крайней мере несколько раз в своей истории были на грани гибели и уничтожения своей страны и своего народа в принципе, те войны, которые они вели, не угрожали самому корню существования нации. И наши вожди, при всем грузе своих несовершенств, прекрасно помнят это. И требовать от нас стереть воспоминания обо всем этом из генетической памяти и разоружиться во имя высших принципов по крайней мере нелепо.