— Не пугай меня. Она же раньше никогда не была таким диктатором?

— Все началось после смерти нашей средней сестры и твоего отъезда.

— Это ужасно, Гелка. А как там Давид?

— А он такой-же как мама. Он так-же мудрует над своей женой. Иногда, ему помогает наша мама. Бедной Сулейко просто некуда деться со своими тремя детьми.

— Когда маме скучно, она идет к Давиду, когда ей есть чем заняться, она трепет нервы домашним, то есть мне и отцу. Ой, Томочка, колесо обозрения! Я никогда не каталась на таком. Давай прокатимся.

Тома пристроила коляску к охраннику. Тот обещал за ней посмотреть, и они втроем уселись на колесо обозрения и взмыли ввысь. Они поднялись выше деревьев, мешающих их обзору и Москва оказалась у них как на ладони.

Тома тысячу раз каталась на колесе, то на ВДНХ, то здесь в парке имени Горького и поэтому больше смотрела не по сторонам, а на восторженную сестру. Она поражалась ее реакции. Гела казалась ей совсем молоденькой девочкой, гораздо моложе чем она сама. Себя она ощущала циничной старой развалиной, прожившей уже много — много лет.

«Наверное, жизнь в провинции гораздо проще, чем столичная. — думала Тома, — Там она размереннее и честнее, а здесь, в Москве, все люди закрыты, и куда-то спешат и, в результате, никогда никуда не успевают».

В следующий раз Тома сходила с сестрой в зоопарк и получила массу удовольствия от впечатлений, полученных Гелой.

Через неделю мама собралась в гости, к своей младшей сестре Нанне, которая и приютила когда-то Тому у себя. Эта была любимая тетка Томочки, которая помогла ей не только определиться в жизни, но и удачно выдала замуж. Томочка периодически навещала свою любимую тетку и ее мужа, с которым у девушки сложились дружеские отношения.

Мама отправилась к ней погостить на несколько дней. В этот вечер у Томы был праздник. Милу отправили к свекрови, а они, все трое пошли в театр оперетты на спектакль «Мистер икс».

Довольные и веселые они вышли из театра, купили бутылочку вина и отправились домой, отмечать свою свободу.

Дома их ждал сюрприз, в виде мамы. Та сидела хмурая и раздраженная и встретила их вопросом «Где вы все мотыляетесь?»

— Мы были в театре оперетты, мамочка, — скромно ответила ей Гела.

— А куда вы дели Милу? — не слушая дочь, строго спросила у Томы мать.

— А Мила у свекрови. Завтра мы ее заберем.

— Ты что, Тома. Нельзя же оставлять свою малолетнюю дочь у чужих людей! Ты что, мать-кукушка? — закричала та на нее.

— Ирина Викторовна, вы меня, конечно, извините, — не выдержал Валерий, — но моя мать является бабушкой Милы, такой-же, как и вы. И имеет полное право общаться с внучкой.

— Извини, Валерочка, но мама мужа это не одно и тоже, что мама жены. Я Миле гораздо ближе, чем твоя мать. И не спорь со мной.

Валерий покраснел и готов был наброситься на сварливую тещу. Тома, чтобы погасить скандал, перевела разговор на другое.

— Мама, а почему ты вернулась? Ты же собиралась погостить у тети Нанны.

— Ой доченька, твоя тетя Нанна совсем не имеет ни вкуса, ни воспитания. Представляешь, поставила диван в прихожке.

— Я знаю, мамочка. Это очень удобно сидя одевать обувь, разве нет? К тому же, квартира большая и этот диванчик там находится на самом удобном месте.

— А я так не считаю, деточка. Диван в прихожей, это верх безвкусицы. Я так и сказала Нанне и предложила ей помочь переставить мебель, но она меня не послушалась. Представляешь, она мне сказала, чтобы я шла командовать к себе домой. Да кто она такая, чтобы мне говорить такие слова.

— Вообще-то, мама, Нанночка права. Это ее дом, и она имеет право делать в нем все, что пожелает, — заступилась за тетку Тома.

Конечно, она могла бы промолчать, но неожиданно для себя поняла, что терпение у девушки кончилось и она с радостью, как тетка, выставила бы мать за порог. Тома от нее устала.

После Томиных слов Гела бесшумно шмыгнула в свою комнату, спасаясь от грандиозного скандала. Тома тоже готова была бежать, но мать, вместо того, чтобы раскричаться неожиданно заплакала.

— Ты что, мамочка, — почувствовав свою вину, залебезила Тома.

— Никто меня не любит, доченька и даже ты, моя младшенькая наследница, хамишь, вместо того, чтобы слушаться и соглашаться.

— Ирина Викторовна, не плачьте, — сказал Валера, — пойдемте на кухню. Мы вот вина купили, давайте посидим, пообщаемся.

Слезы у матери сразу высохли, и она победительницей шагнула на кухню. Потом они все вчетвером немного посидели за кухонным столом, а затем, разошлись каждый по своим комнатам. Радости от общения ни у кого не возникло.

До отъезда мамы оставалось меньше недели и та, собиралась за покупками на вещевой рынок в Лужники. Тома предложила ей одежду своей фирмы, но мать обозвав их бренд обносками, сказала, что хочет накупить настоящих московских сувениров и покупать их нужно только на рынке.

Была суббота и Тома оставив дочку с Валерой отправилась с сестрой и мамой покупать им обновки.

Побродив часок по рынку, мама наконец-то выбрала подходящую ей юбку. По мнению Томы, юбка ей совсем не подходила. Мама была достаточно упитанной женщиной и юбка, которую она захотела купить ее еще больше полнила. Подумав про себя об этом, девушка не стала перечить матери и понадеялась, что та, померив одежду передумает ее брать.

— Молодой человек, — скомандовала мама, показывая продавцу, выбранный товар — найди-ка мне вон ту юбочку по моему размеру.

Черный загорелый турок или таджик, Тома в них не разбиралась, посмотрев на юбку и оценив габариты женщины неожиданно озвучил Томины мысли.

— Ой моя хорошая, юбка безусловно шикарна, но на вашу талию никогда не налезет. Выбери себе другую, я подам.

Парень сказал это мягко, никого не планируя обидеть, но кинутая фраза про мамину талию уже успела завести женщину до состояния кипения.

— Какая у меня талия, кретин! — завелась мать с пол оборота. — Посмотри сначала на свое брюхо.

Парень удивленно посмотрел на свой ввалившийся живот и весело подмигнул стоявшим рядом девушкам.

— Ой, ой, ой, женщина, не кипятись. Найду я тебе самую красивую юбку, — и продавец протянул матери совсем другую модель.

Мать взвилась еще больше.

— Ты что глухой или слепой? Я тебе сказала, что хочу ту которая справа от тебя, а ты мне что предлагаешь?

— Женщина, — разозлился продавец, — у меня нет такого огромного размера. Ищи себе юбку у других.

— Ах ты мерзавец! — закричала мать, — да я тебя!

Тома