было пятнадцать минут восьмого, когда она вошла в подъезд Дмитрия. Подойдя к двери, девушка глубоко вздохнула и смело нажала на звонок.

Послышались шаркающие шаги и дверь ей открыла Зоя Владимировна.

— Ой, Женечка пришла, — улыбнулась женщина и чмокнула девушку в щеку. Проходи в квартиру, Димочка сейчас выйдет.

— А вы куда, Зоя Владимировна?

— А я к соседке. У нас там девичник, — загадочно улыбнувшись, ответила женщина, — да и зачем я вам молодым тут нужна. Развлекайтесь.

— Да я хотела, чтобы вы тоже поприсутствовали, — огорчилась Женя.

— Мне Димочка потом все подробности расскажет, не волнуйся, — успокоила женщина Женю и вышла в подъезд.

Из кухни появился Дмитрий. Он был в шортах и майке. Его загорелые накаченные руки вызвали у Женьки спазм. Она отвернулась от него, понимая, что ее вечерний наряд совсем не смотрится в этой летней обстановке.

— Зайка моя пришла, — сказал Дмитрий, чмокая ее в щеку, — а чего так вырядилась?

— Для тебя старалась, — с вызовом ответила ему девушка.

— Ну что поедим или сразу в кроватку, — сказал парень, не обращая внимания на ее колкости.

— Дим, какая кроватка, я поговорить пришла. У меня к тебе серьезный разговор.

— Хорошо, поговорим, как только так сразу, — сказал парень, поднимая девушку на руки и неся в спальню.

Женька хотела по сопротивляться, но вспомнив как хорошо ей в его теплых объятьях решила отложить разговор на потом.

И все было так же, как и прежде. Его стройное тело, жаркие поцелуи и она, таящая в его объятьях.

Прошло около часа, Женька задремала и ничего уже не хотела ни выяснять, ни доказывать. Ей было хорошо именно здесь и сейчас. «А что будет потом?» — спросила она сама себя. «Что будет, то и будет» — ответил ей ее внутренний голос.

— Ну что, зайка, хорош разлеживаться, — сказал ей Димка, смачно стукнув девушку по голой попке, — о чем поговорить-то хотела?

Женя внимательно посмотрела на своего любимого мужчину. Она не знала, как тот отреагирует на ее информацию о беременности и пыталась запечатлеть его спокойное красивое лицо именно сейчас. До того, как случиться то, ради чего она, собственно, к нему пришла. Пришла и, как всегда, не устояла от его мужского обаяния.

— Дим, ты любишь меня? — спросила у парня девушка.

— Ну вот началось. Жень, ты знаешь, за что я тебя любил? За то, что ты ничего от меня до настоящего времени не требовала. И глупых вопросов не задавала. Я звал тебя, и ты шла туда, где нам обоим было хорошо. К чему тебе эти глупые бабские разговоры про любовь.

У Женьки заныло сердце.

— Дим, ну ты же не маленький мальчик и должен понимать, что твои сексуальные прихоти еще не все, что случается в жизни. За все в этой жизни нужно платить. Всю жизнь не получится прыгать по койкам.

— Не знаю, Жень. До этого же момента получалось? А что изменилось? Пусть все останется, как и прежде. Зачем усложнять?

— Дим, я беременна, — грустно сказала девушка, опустив глаза, — и это твой ребенок.

— Ребенок? — шепотом спросил парень, — Какой ребенок? Откуда ты знаешь чей он? Мой или кого-то еще?

— Дим, с весны у меня кроме тебя никого не было.

— Не знаю, не знаю. Твоя ненасытность и согласие на все, говорит мне об обратном. Сколько у тебя мужиков — то было? Я не знаю и знать не хочу, а растить чужого отпрыска не собираюсь.

— Да ты что, Дим. У меня за всю жизнь кроме бывшего мужа и тебя больше ни одного мужчины и не было.

— Женя, прекрати. Я, конечно, сам не подарок, поэтому и отношусь к таким женщинам как ты с пониманием. Но растить чужих детей не в моих правилах. Или мы закрываем тему и продолжаем встречаться, ну допустим, пару раз в месяц без всяких обязательств или пошла к черту.

— Дим, за что ты так со мной? — сказала девушка. По ее щекам текли горькие слезы, — Я для тебя всю себя отдавала. Все, как тебе хочется, а взамен ты обзываешь меня девушкой легкого поведения и ставишь условия?

— Так, все, закругляемся, — Он схватил ее платье и белье, разбросанное по комнате, всунул в руки и выпроводил в прихожую. — Одевайся и на выход. Одумаешься, звони, а со своими беременными заморочками ищи себе другого лоха.

Через десять минут Женька стояла на остановке и рыдала во весь голос.

«Так тебе и нужно, дурища, — причитала она, — раз вела себя как проститутка, так и будь ей». Отрыдавшись, Женька вернулась домой, а на следующий день записалась на аборт. Благо срок ее беременности позволял еще ей сделать мини-аборт. О том, что она приняла это решение, девушка никому не сказала. Она понимала, что подруги будут ее отговаривать и боялась поддаться на их уговоры. Но ей этот ребенок был не к чему.

Стефан и Надежда

Наступил Лилин выходной. Она наконец-то затеяла генеральную уборку. В последнее время Надя все реже оставалась ночевать у нее. Чаще всего она вместе с детьми оставалась у Павла, который снимал большую двухкомнатную квартиру в самом центре Москвы.

Поэтому Лиля решила наконец-то выгрести из всех углов мусор и навести окончательный порядок в их с Сергеем гнездышке.

Девушка прогенералила Сережкину комнату и приступила к уборке своей, когда в дверь позвонили. На часах было два часа дня.

«Кто это может быть?» — удивилась Лиля. Подруг она сегодня не ждала за исключением Нади, которая обещала забежать ближе к вечеру и забрать оставшиеся у нее вещи.

Девушка посмотрела в глазок и резко распахнула дверь. На пороге стоял Стефан, собственной персоной.

— Стефан, ты? Какими судьбами? Проходи.

Стефан был одет в красивую кожаную куртку и мягкий бежевый свитер, который даже на вид выглядел уютным. Сразу видно заграница, оценила одежду парня девушка. «Какого парня Надюха потеряла. Чего нам бабам только нужно?»

Лиля накормила парня своим фирменным борщом и приступила к расспросам.

— Стефан, рассказывай, ну ты как в Москве — то оказался? Не женился там в своей Болгарии?

— Не трынди, Лиля, я за тобой не успеваю, — осадил ее Стефан.

— Слово-то какое? Кто ж тебя ему научил?

— Кто — кто, подруга твоя, Надежда. А приехал я к ней. Вдруг она передумает и вернется ко мне в Болгарию. Да и по сыну я ужасно соскучился.

— Думаю, Стефан, ты уже опоздал. И Надюша к тебе уже не вернется. Впрочем, об этом она тебе расскажет сама.

— Она что, выскочила замуж?

— Пока нет, но скорее всего уже собирается. Эх, Стефан,