мерзкую пасть. Но тут Всесвятлир не стал мешкать и снёс уродищу голову, которая полетела в воду. Остальные русалки тотчас скрылись, поняв, что эти двое им не по зубам.

Расправившись с женочудищами остервенелыми, Всесвятлир стал стучать Белениру по груди. Как же он был испуган молчанием своего друга и его бледнотой. «Ты не умрёшь! – говорил он. – Куда тебе умирать от водички? Змея победил, а тут воды нахлебался. Не такая у тебя будет смерть!». Но вот Беленир очухался и выплюнул чуть ли не ведро воды. Всесвятлир перевёл дух.

– А! – вскрикнул Беленир, и с его носа сорвалась сосулька льда. – Где Кощевит, где ларец?

– Не знаю! – ответил Всесвятлир. – Нам бы костёр развести, а не за Кощевитом гоняться. Ты чуть не умер. Я уже думал всё…

– И я так думал, поверь, – молвил Беленир. – Всё уже было во тьме, я был во тьме… И она была во мне… Да, это страшно. Чуть не отдал душу небу!

– Чертовы русалки – страшные нечеловечьи рожи! Чуть и меня не затянули на дно!

– Спасибо, что вытащил! И извини, что подверг тебя такой опасности, не думал я, что все так выйдет…

– Да уж вышло как вышло, хорошо, что живы, а об остальном глупо беспокоиться. Ну разве что о морозе…

– Мороз стерпим! – дрожа и чихая вымолвил Беленир. – Не так-то и холодно.

– Себе скажи это, а не мне! – рассмеялся Всесвятлир, который пробыл под водой не так много времени.

– Прав был Дед-Пасечник! – молвил вдруг Беленир.

– В чем же прав?

– Тот отряд, что пошёл к башне с сундуком. Это уловка. И берегины зря потратили время. Если конечно, этот же самый отряд уже не перебил Явора и берегинов и не вернулся сюда с ларцом. Видел ларец в руках Кощевита? Это же наверняка ларец с его смертью. Думаю, он его где-то на побережье откопал.

– Глупо обо всём этом думать, – заключил Всесвятлир. – Если мы и найдём поганца, так он нас одной левой раздавит.

Беленир с этим согласился и успокоился. Снегопад тем временем прекратился, и небо поголубело – на нём осталось лишь несколько белесых облаков, плывших на запад. Теперь всё вокруг было видно, и витязи огляделись: невдалеке была первая трещина, а подле неё лежали доспехи Всесвятлира. На берегу стояли кони добрые, богатырские и тревожно мотали хвостами, дальше них и правда виднелась яма глубокая, очевидно, вырытая Кощевитом, чтобы достать оттуда свой сокровенный ларец; к северу же стояла ладья дубовая о чёрных парусах. И, как назло, дул восточный ветер, попутный для Кощевита.

Глава 21. За закраины мира

Ладья была очень велика. Её нос был увенчан головой дракона, на чёрных парусах была нарисована змея, скрученная кольцами, а по бортам были вырезаны из сосны крылья, из-под которых торчали железные вёсла – тяжкие и ржавые. Витязи, спрятавшись за скалой, торчавшей изо льда, восторженно глянули на этот корабль дивный и забыли даже про мороз и про озноб. Вскоре они заприметили на нём Кощевита – он важно похаживал, высоко вздёрнув голову, да раздавал указы своим рабам и воинам из числа продажных людей, которых в те времена было не очень-то и много.

– Надо его прикончить! – сказал уверенно Беленир. – Или сейчас, или никогда.

– Пусть уплывает, проклятый бес! – ответил на это Всесвятлир. – Нам не справиться с такой кучей врагов да и зачем он нам сдался, коли уже потерял силы. Будет ещё на беса гром, не сомневайся, друже!

– Он вернётся, как же ты не понимаешь, – продолжал настойчиво Беленир. – И нашим потомкам придётся всё расхлёбывать за нас!

– Конечно! – рассмеялся Всесвятлир. – Им же надо будет хоть что-то дельное совершить.

– Возможно, ты прав, – рёк Беленир. – Но я хоть умру, но сделаю что хочу.

Беленир встал и, держа в руке меч булатный, зашагал к чёрной ладье. Каждый новый шаг давался ему с большим трудом, ибо его обдувало ветром студёным, и ноги тряслись от холода. Да и руки у витязя дрожали не меньше, но он лишь крепче и вернее сжимал рукоять своего меча. Вскоре удалец приблизился к ладье, а Всесвятлир надел доспехи ратные и нагнал своего друга.

– Неужто будем биться с ними? – спросил он. – Гляди, сколько там молодцов и все при оружии!

– Мой меч острее, а кольчуга крепче, – ответил Беленир. – Будем биться.

– Может не стоит, – продолжал Всесвятлир. – Меня-то хоть не губи.

– Я тебя не держу, можешь уходить!

– Меня дружба держит, а ты не смей в бой идти, а то оба поляжем как трава!

– Что ж! Значит, поляжем, зато Кощевита убьём.

– Что толку его убивать, если самим погибать? Наш край спасён, ты князь, что тебе ещё надо?

– Смерти Кощевита! – воскликнул Беленир и хотел было идти на бой – взбираться на корабль.

Тут бы и пришёл конец двум удальцам многосильным, и вдруг прозвучало что-то. Но это не ветер суровый свистел впопыхах и не чистая криница журчала. Что же это было? Нет, это не лёд узорный скрипел натужно, не снег шуршал под копытами добрых коней и даже не струилась в заливе морская водица. Это задорно и весело звучал звонкий рог. Но казалось, что это голосит вовсе не горн, а поёт суетливый ручей, сбегая с гористых склонов и сливаясь с шумом морского прибоя. Было в призыве этого рога какое-то колдовство: беззаботное и туманное, но в тоже время трогавшее самую душу и наполнявшее сердце бодростью, а грудь свежестью. Оно словно потоком бурливым вымыло всю тоску и горечь и дарило радость. И только-только зазвучал тот рог, всё встрепенулось. Но Кощевит бессмертный, беспокойно шагавший по чёрной ладье, с тревогою оглянулся и застыл как заворожённый. Вслед за первым рогом прозвучал другой, словно бы насупившийся и недовольный, разнёсшийся гулко и злобно. В нём не было ворожбы – это был простой горн, но, услышав его, Кощевит немного успокоился. Встав на носу ладьи, словно изваяние каменное, он принялся смотреть на восток. Всесвятлир же тем временем оттащил Беленира обратно за скалу и вместе они обратили взор туда же, куда и их враг. Вскоре они увидели, что к ладье приближаются две большие дружины: одна с севера, а другая с востока. «Кто же это?» – подумал Беленир, всматриваясь вдаль, и вскоре разглядел над дружиной, шедшей с севера, знамя Брегокрая и рода Гелена – золотого единорога, а над другой, что гордо шествовала с востока через пустыри – стяг Стрезибора с белым вепрем.

– Это нам на подмогу! – воскликнул радостно Всесвятлир.

– Думаю, что не все идут помочь нам! – прервал