Я швырнул ручку на середину комнаты. Присутствующиешарахнулись в сторону. Лиза тихонько засмеялась.

– Надеюсь, за этот добрый поступок мне скостят срок, аблагодарный Ванечка пришлет в тюрьму мешочек сухарей.

Тихий смех Лизы перешел в громкий. Девушка согнулась пополами хохотала, хохотала, хохотала… а все присутствующие, оцепенев, смотрели наручку.

История, только что рассказанная мною, завершилась совсем нетак, как вы предполагаете.

Спустя довольно длительное время после описанных событийМакс, придя в гости, сказал мне:

– Знаешь, оказывается, все бред!

– Что? – удивился я.

– Да «улучшитель», он не работает. Это просто какая-тожелезка, нам уже объяснили те, кто забрал к себе дело. Сначала сообщили, чтооно уходит из нашего ведомства, а теперь вот такой вывод.

– Отчего же все умирали? – изумился я.

Макс скривился:

– От инсульта, инфаркта, воспаления легких, гипертонии…

– Но…

– Вот тебе и «но», – неожиданно вскипел Макс.

– Но я сам начал немотивированно злиться! А когда ручкуотдал, снова вернулся в привычное состояние.

– Тебя доконала жара!

– Макс?!

– Что!!!

– Значит, получается, они не виноваты?

– Кто?

– Луис и Лола-Лиза? Тогда с какой стати фотографуубивать Надю и Иру? А Римму? Макс, в деле полно нестыковок!

– Ваня, – рявкнул приятель, – меняуполномочили тебе сказать: «улучшитель» – сказка. Понял? И лучше тебе обо всеммолчать.

– Но Луис и Лола-Лиза! Они же…

– Луис арестован. Он убил Надю, Иру и Римму изревности.

– Ну не чушь ли! Троих сразу приревновать никак нельзя.

– Ваня!

– Ладно, молчу! Ему дадут пожизненное заключение?

– Нет, лет десять, впрочем, я точно не знаю.

– За три смерти?!

– Ваня!!!

Я молча уставился на Макса. Все понятно, Луису пообещалипредельно короткий срок, если он навсегда забудет про «улучшитель» и станетозвучивать идиотскую версию о ревности. Наверное, судебное заседание будетзакрытым.

– А Лола-Лиза? С ней что? Только не говори, что онавообще ускользнула от правосудия!

– Да нет, – протянул Макс, – она в СИЗО.Представляешь, отпустили девицу под подписку, она поехала домой, нарушилаправила, ее остановили сотрудники ГАИ и нашли в машине героин, много, почтиполкило. Сидеть теперь ей за дурь.

– Права была Кисова, назвав меня плюшевым мишкой,глупым и наивным, – вздохнул я, – жизнь бывает страшней, чем самаяжуткая книга.

– Ваня, – улыбнулся Макс, – ты мишка! Номишка по имени Тигр.

– Рыбка по имени Зайка, – засмеялся я.

– Ну это уже слишком, – хмыкнул Макс.

– А что с Петром Победоносцевым? – напрягся я.

– Его увезли в другую лечебницу, – медленнопротянул Макс, – вроде в очень хорошее место, и кормят отлично, и врачивеликолепные, и лаборатория имеется, суперсовременная. Думаю, Петр наконец-тосовершенно счастлив. В новой клинике ему предоставлены все возможности дляработы.

– Понятно, – растерянно кивнул я, – все ясно.

Ремонт к приезду Норы я все же успел сделать, но о том,какой ценой мне это далось, расскажу как-нибудь в другой раз.

В начале осени мы с Николеттой провожали Мэри. Тетушка,весело сверкая глазами, прошла таможню. Приехала она с одним саквояжем, аулетала назад с десятком чемоданов. В порыве щедрости Николетта отдала сестречуть ли не весь свой гардероб.

Когда последний кофр благополучно проехал мимо парня вформе, Мэри бросилась Николетте на шею.

– Милая!

– Дорогая, – заломила руки маменька.

– Я вернусь. Скоро!

– Обязательно, жду!

Чмок, чмок, чмок.

Мне тоже досталась парочка поцелуев. Маша нам ручкой, накоторой посверкивали колечки Николетты, Мэри дошла до паспортного контроля и…хоп, оказалась за границей.

– Хочу кофе, – заявила маменька, – и дорадо!Здесь есть ресторан?

– По-моему, вон там, – ответил я.

Мы нашли трактир, сели у окна и стали любоваться насамолеты.

– Вон тот увозит Мэри! – воскликнулаНиколетта. – Видишь, выруливает, написано на боку «USA».

– Может, она и не в этой железной птице, –улыбнулся я.

– Нет, в нем!

– Лайнеров с американским флагом много, – решилпоспорить я.

– Нет, она там. Я знаю!

– Откуда?

– На нем прилетела, и на нем улетает. Я запомнила, увсех буквы синие, а этот самолет с красными.

– Ерунда, – засмеялся я, – если человекприбыл в Москву на одном лайнере, то вовсе не значит, что он на нем жеотправится обратно…

И тут я поперхнулся, а вилка выпала из моей руки.

Николетта раскрыла сумочку, вытащила пиносол, капнула в носи воскликнула:

– Ура, я снова дышу!

Мои глаза уставились на лекарство. Пиносол! Маменька никогдане покупала его раньше. Пиносол? Пиносол!!! А еще Николетта только что сказалапро буквы на самолете: «Я их запомнила».

– Погоди, Николетта! Что значит, ты запомнила? Мы же неуспели встретить Мэри, она сама на такси приехала.

– Вот черт! – воскликнула маменька.

Я разинул рот:

– Ты Мэри!

Спутница хихикнула:

– Ну, мы, в принципе, не сомневались, что тыдогадаешься. Правда, я думала, что через месяц, не раньше!

– Николетта летит в Америку?

– Ага.

– Вы с ума сошли!

– Вовсе нет!

– Ее арестуют!