Толкнул бы, но побоялся оказаться нокаутированным так же, как те бойцы, и облегченно выдохнул, когда девушка послушно помчалась в указанную сторону. Теперь оставался финальный забег.

В лабораторном крыле так же было немало тел, большую часть из которых составляли учёные. Они словно не пытались скрыться от выброса, а наоборот – рвались прочь из подземелья, на поверхность. Откуда им было знать, что этого делать не стоит?

Беглецы поняли, что добрались до нужного места сразу же: коридор, в одном из кабинетов которого хранились «Мамины бусы» был пуст, обесточен, освещался только самим артефактом. Тот валялся на полу, словно никому не нужная безделушка, рядом с телом стрелявшего в Морфея ночью учёного – тот, видимо, спасаясь, хотел прихватить диковинную вещицу с собой. Частицы «Бус» пульсировали холодным синим светом, раздушись при этом, словно волдырь, который вот-вот грозился прорваться. Корд дернулся было назад, но майор его остановил, придержав за руку: пусть взрывается. Помнится, и здесь они оказались из-за такого же явления.

- Ты спятил! – Крикнул старый сталкер и постарался вырвать свою руку из хватки Морфа, но тот упрямо не разжимал ладони, наблюдая за растекающимся по коридору аномальному свету.

Артефакт напитался новорожденной энергией, похоже, до такой степени, которую не предусматривала его архитектура, и медленно разрушался. Свет померк моментально, раздувшийся артефакт в мгновение ока сжался до размеров шарика для настольного тенниса, и только майор вспомнил эту аналогию, как шар с оглушающим грохотом взорвался, захватив ледяной волной стоявших рядом мужчин.

***

Яркая вспышка резко сменилась более бледным светом, проникнувший в легкие воздух, казалось, начал душить. Морфей болезненно закашлялся, содрогаясь онемевшим телом; из глаз хлынули слёзы от напряжения.

Краем уха он услышал сначала крик своей жены, потом – собственное имя, а после этого и вовсе почувствовал её саму физически. Роза сцепила его руками, словно в тиски, прижимая к себе и успокаивающе гладя по голове. Дыхательная функция быстро восстановилась, майор перестал кашлять; зрение тоже приходило в норму и по открывшейся обстановке он понял, что находится в каком-то медпункте. Мужчина вцепился в обнимавшую его супругу крепко, как только мог, словно бы девушка была единственной в мире опорой. Он так боялся, что больше никогда её не увидит!

- Всё хорошо. – Почти шепотом бормотала та, пока сталкер бродил сухими губами по её лицу. Остановился только в тот момент, когда почувствовал солёный привкус слёз.

Роза плакала, то и дело отводя взгляд от мужа на лежавшего на соседней койке Корда. Вокруг мужчины суетилось трое медиков, переругиваясь между собой в процессе спасения его жизни, в то время как старый сталкер пустым практически мертвенным взглядом смотрел куда-то за семейную пару, совершенно не реагируя на стекающую из уголка рта густую кровь.

18

НАСТОЯЩЕЕ

Вермут

Предновогодняя суета в заведении была только однажды – в первый год работы, когда каждый очень хотел привнести в стены бывшего НИИ праздничного настроения любым доступным способом. У Вермута в то время никакого желания отмечать праздник не было, и на его шею девицы присели настолько ловко, что чтобы отвязаться от них, мужчина заказывал с большой земли едва ли не всё, что те попросят. По итогу, на складе поселилось несколько здоровенных коробок с мишурой и остатками от ёлочных игрушек, которые уважаемая клиентура не успела либо украсть, либо сломать. Не стал заказывать гирлянды, и когда просьба достать их повторилась на следующий год – отказал, так как считал, что этот атрибут будет бесполезно потреблять ценную энергию. Генераторы и так с трудом справляются со своей работой, а найти артефакт, который мог бы заменить вечный двигатель, пока не удалось. Тем не менее, отсутствие разноцветных огоньков не портило работникам настроения, и те, в очередной раз, с завидным рвением украшали помещение тем, что уже есть.

Налепили мишуры на барную стойку, вдоль стен; развесили снежинки, вырезанные вручную из ненужной макулатуры. Вермут поддерживал руками стремянку, пока местная администраторша находилась наверху, пристраивая на скотч очередную блестящую змею, хвост которой периодически бил наёмника по лицу своими чешуйками. Смахнув её в сторону в очередной раз, он мысленно усмехнулся: ещё бы из цветной бумаги цепь склеили, рукодельницы, и было бы вовсе как в детском саду.

Позади в отдалении непривычно скрипнула половица, на скорую руку отремонтированная хозяином заведения, а в следующую секунду рядом со стремянкой объявилась и виновница скрипа. Фенек бросила рядом ещё несколько свёртков с мишурой и с почти детским восторгом обвела взглядом помещение.

- Ай красота какая! – С чувством воскликнула та и упёрла руки в бока. Влилась во всеобщее настроение и ждала праздника так, словно никогда его не отмечала.

Лада сверху довольно «агакнула», Вермут тоже кивнул и снова стряхнул с лица мишуриный хвост.

- Ты чего такой смурной? – Поинтересовалась сталкерша у мерха и, не дожидаясь ответа, выдвинула своё предположение. – Всё из-за «Долга» переживаешь? Да ладно тебе! Придут, посадим их на ёлку – они только рады будут.

Мужчина тихо рассмеялся – ох уж этот её «свободяевский» менталитет со слепой нелюбовью к противоположной по мировоззрению группировке. Ведь даже несмотря на то, что «Свобода», по сути, продала её науке на опыты, девушка от их взгляда на мир не отказывалась.

Отвечать на заданный вопрос серьезно, к счастью, не пришлось: кто-то из девушек в зале позвал Фенек и та стремительно исчезла. Воодушевлённую происходящим, Вермут не хотел нагружать её своими опасениями насчёт стычки с «Долгом» и происходящего в Мёртвом городе. Трое оставшихся вышли из комы, но здравствовало только двое. Корда хоть и удалось спасти, но мужчине потребуется времени на восстановление гораздо больше, чем остальным.

При условии, что никто не решится расправиться со старым сталкером раньше.

Минор прибыл на центральную базу сразу, как только получил информацию об очнувшихся, и своими настроениями давал понять без лишних слов, какую цель визитом тот преследует. Сдерживал наёмника от преждевременного убийства только находившийся там же Морфей, напоминавший мужчине, что в их борьбе за жизнь Корда есть