Я задыхаюсь, глубокий голос звучит ближе. Снова раздается зловещая усмешка, и, Господи Иисусе, этот человек способен на зло. Ни один здравомыслящий человек так не говорит.

Зажмурив глаза, я делаю три глубоких, успокаивающих вдоха, пытаясь успокоить свое колотящееся сердце.

Он издевается надо мной. Пытается напугать меня. И это чертовски работает, когда я заперта в лабиринте зеркал, а он смеется, как проклятый сумасшедший.

Он не может просто позволить мне провести ночь, не так ли? В кои-то веки я не думала о нем и своих противоречивых чувствах. И хотя Зед не так сильно пугает меня — за исключением, может быть, настоящего момента, — чувства, которые он вызывает во мне, определенно пугают.

Может быть, если я буду молчать, он меня не найдет.

Восстановив свой путь, я ускоряю шаг, пока не начинаю быстро идти по лабиринту зеркал.

Я понятия не имею, как далеко я зашла, но мне кажется, что я не прошла и половины пути.

Именно тогда я вижу Зеда, который отражается в моем зеркале. Одетый во все черное, с лицом, покрытым шрамами, спрятанным глубоко в капюшоне. Я задыхаюсь, оборачиваясь, чтобы найти еще больше его отражений.

Он не позади меня, но где-то близко.

— Прекрати, — выкрикиваю я, страх сжимает мою грудь.

Он не отвечает, и, конечно, этот ублюдок не слушает. Я попала в вихрь, мое тело постоянно движется по кругу, отчаянно пытаясь определить, где именно он находится.

— Ты совсем одна, детка?

Я сглатываю.

— Очевидно, — шепчу я, все еще ища его. Мне кажется, что я не должна была этого говорить.

— Здесь никого нет, чтобы спасти тебя?

Укол тревоги ударяет мне в грудь.

— Какого черта меня нужно спасать, Зед? Ты собираешься причинить мне боль?

И тут он поднимает голову, как раз настолько, чтобы я могла видеть его рот. На губах растянулась злая ухмылка.

Я пытаюсь вспомнить о том, что он не причинит мне вреда. Неделю назад он лежал в моей постели, грустный и уязвимый. Когда я открыла глаза утром, его уже не было, и с тех пор я ничего о нем не слышала.

Но моему мозгу трудно связать то, кем он является сейчас, с тем, кем он был тогда.

Потому что сейчас… он выглядит дикарем.

— Я собираюсь погубить тебя, — поправляет он. Я делаю шаг назад, в горле образуется комок. Его отражение движется, его тело идет в другом направлении. Он приближается? Я не могу сказать. Я делаю еще один шаг назад, адреналин в моем организме поднимается до опасного уровня.

Он пугает меня.

— Беги, — рычит он. Мои легкие сжимаются от гортанного приказа. — Если я тебя поймаю, то трахну тебя.

Глаза расширяются, я слушаю, и мое тело стремительно приходит в движение.

Я бегу.

Здесь я полностью уязвима. Я действительно попала в паутину, а этот сукин сын ядовит.

Его отражение следует за мной повсюду, куда бы я ни пошла. Несколько раз я была уверена, что потеряла его, не видя ничего, кроме собственного отражения. А потом он откуда-то появлялся, разрушая мои надежды.

Через несколько минут я запыхалась. Адреналин и страх берут свое. Моя грудная клетка сдавлена слишком сильно, легкие превратились в струны и больше не способны удерживать кислород.

Я потерялась и оказалась в ловушке с очень опасным человеком, который собирается полностью меня уничтожить. Мне кажется, я бегу уже не от него, а скорее от того, кем я стану, когда он закончит со мной.

Я была готова отдаться ему, когда он появился из дверей моего балкона и подошел ко мне с тяжелым сердцем. Этот человек наложил на меня какое-то заклятие, потому что, когда ему было больно, все, чего я хотела, — это чтобы ему стало лучше. Отдаться ему, если бы это помогло.

Но я знаю, что на следующий день я бы проснулась и возненавидела себя. Потому что я бы переспала с преследователем, убийцей и человеком, который несколько раз принуждал меня к этому. Я бы переспала с мужчиной, который не уважает мои границы, мое личное пространство или слово «нет».

И я знаю без тени сомнения, что именно это сейчас и произойдет. Как мне принять это? Как мне отбросить моральный компас, которым я руководствовалась всю свою жизнь?

Ради человека, которого я должна ненавидеть, но… я не могу. Просто не могу. В нем есть все эти черты, но он также один из самых восхитительных людей, которых я когда-либо встречала. Благодаря его преданности и страсти к спасению женщин и детей, украденных из своих домов и жизней, он делает что-то масштабное в мире и оказывает существенное влияние. Я даже не могу выразить словами то, что он заставляет меня чувствовать.

Он такой гребаный придурок. Противоречивый в самых мучительных аспектах.

И несмотря на его сломанный моральный компас, с ним я чувствую себя в безопасности. Даже сейчас, когда страх перестраивает мой мозг.

Я останавливаюсь, тяжело пыхтя.

Безнадежно.

Вот что значит бежать от Зеда. Блядь. Безнадежно.

Вздыхая, я жду, когда он найдет меня. Очевидно, что я не смогу его обогнать. Мой единственный шанс сбежать — это как-то обезвредить его, а потом попытаться убежать.

Смех подкатывает к моему горлу.

Он тренировал меня именно этому, верно? Моя тень давала мне средства, чтобы защитить себя.

От него.

Горячее дыхание щекочет мое ухо, посылая мурашки по позвоночнику. Я закрываю глаза, прикусывая губу до медного привкуса, когда чувствую, как его тело прижимается к моей спине.

Пока он держит руки при себе, но я знаю, что это ненадолго.

Ни для кого не секрет, как сильно он любит прикасаться ко мне без моего разрешения.

— Я буду кричать, — угрожаю я задыхающимся шепотом.

Его дыхание обдувает мою шею, и я чувствую, как он наклоняется. Мягкие губы касаются раковины моего уха. Мурашки пробегают по моему позвоночнику, как бушующий водопад.

— Какая хорошая маленькая девочка, — отвечает он.

Я оборачиваюсь, готовая отчитать его, но не успеваю произнести ни слова, как мои губы оказываются между его губами, и я оказываюсь лицом к лицу с ним.

Инстинктивно я прикусываю его нижнюю губу. Глубокий стон вырывается у меня изо рта, подстегивая меня укусить сильнее. Взрывы вырываются из наших соединенных ртов, вместе с ароматом мяты и нотками дыма.

Он восхитителен на вкус, и я хочу, чтобы он вышел из моего рта.

Словно услышав мои мысли, его ладонь тянется вверх, чтобы обхватить мой затылок, его пальцы запутываются в глубине моих волос и притягивают меня невероятно близко.

И тогда я делаю что-то очень