батальонов о наступлении на следующий день. Начальник оперативного отдела штаба подготовил приказ в письменном виде. Пешеходная тропа была разъезжена, но по ней могли передвигаться подводы и вездеходы. Я отвечал также за две батареи штурмовых орудий, для которых батальонный командир не выделил необходимый ему самому транспорт. Батальону связи наконец-то удалось проложить вдоль пешеходной тропы линию телефонной связи от командного пункта дивизии в Желтоводье до Рессеты. Штурмовые орудия без потерь были доставлены по укрепленному мосту через Лютую на станцию Рессета. Мне пришлось отклонить предложение доставить их кружным путем через Брянск, чтобы не терять времени и не дать противнику укрепить свои позиции. На станцию Рессета был направлен дивизионный врач, чтобы непосредственно оказывать помощь раненым и организовать их эвакуацию по железной дороге Рессета – Брянск. В 2 часа 2 августа 1943 г. я выехал с первым офицером из Желтоводья в Рессету. Вместе со мной были офицер связи генерал-полковника Моделя с бронированной радиостанцией и офицер связи от авиации. Снова была поездка на дрезине из села Нехочи в Рессету. Оба бронеавтомобиля разведки вынуждены были, постоянно подпрыгивая, передвигаться по шпалам. Бронепоезд стоял восточнее станции.

Командный пункт располагался в щелевом убежище. Множество телефонных аппаратов поддерживали связь с наступавшими частями на севере и юге, начальником материально-технической части штаба в Карачеве и корпусом. Я оставил при себе начальника оперативного отдела.

За артиллерийской подготовкой я наблюдал вместе с полковником Вюстенхагеном и офицером связи от авиации. Он вел переговоры по телефону с экипажами Ю-87 «Штука», которых насчитывалось до пятидесяти машин, и двадцатью штурмовиками. В 5:15 часов началась артподготовка. Были задействованы артиллерия, танки и авиация. К сожалению, упругая и влажная болотная почва резко снижала разрушительное воздействие бомб и снарядов. Я приехал к полковнику Маттису, чтобы непосредственно наблюдать за наступлением пехоты. Оглушали минометные залпы; артиллерийский и пулеметный огонь русских был менее губителен. Штурмовые орудия заехали на минное поле и были вынуждены повернуть назад. Жестокий минометный обстрел приводил к большим потерям. Погиб майор Баумгартнер, командир 1-го батальона 430-го полка, который находился на направлении главного удара. Его сосед капитан Кеппеле был ранен. При встрече со мной он сказал, что скоро вернется. Его адъютант, лейтенант Вольф, пал рядом с ним.

Только много месяцев спустя я узнал, что ему перелили по ошибке, когда он был без сознания, кровь другой группы лейтенанта Вольфа, чья солдатская книжка была в кармане его кителя. Он длительное время после этого пролежал в госпитале.

Передовые наблюдатели не могли рассмотреть замаскировавшегося противника, чтобы скорректировать огонь артиллерии. После того как удалось продвинуться на несколько километров, сложилось критическое положение. Я получил приказ задействовать резервный пехотный батальон под командованием капитана Гросса, чтобы остановить противника, намеревавшегося переправиться через реку. Затем я поспешил на станцию Рессета, чтобы отдать устный приказ о наступлении 427-му полку на южном фланге. Я отправился туда на дрезине и «Фольксвагене» в сопровождении офицера связи командующего армией Моделя с его радиостанцией. П,елых два часа он добросовестно работал, передавая по рации мое сообщение Моделю о сложившемся тяжелом положении.

Именно капитан Шнайдер из артиллерийского полка, после прибытия подполковника Веше, смог переправиться через реку Лютая. Теперь по рации его передовые наблюдатели корректировали огонь батальона и полка по обнаруженному противнику.

Одновременно командир 2-го батальона 129-го артиллерийского полка капитан Хольцах, располагавшийся на северном участке наших подразделений на окраине леса, смог обнаружить местоположение противника и начал вести по нему огонь. Гросс воспользовался благоприятной возможностью и возглавил атаку на русские позиции своего пехотного батальона с криками «Ура!» и под пение народных немецких песен. Почти в одно и то же время начали наступление по сходящимся направлениям семь батальонов дивизии. После пяти дней боев наступление завершилось полным успехом. Враг был отброшен севернее и южнее моста, его преследование через лес и болота продолжилось на расстояние до 2 км. Затем дивизия перешла к обороне. В следующую ночь саперы обезвредили заложенные на гати мины русских. Дорога Карачев – Хвастовичи между двумя корпусами была вновь свободной. Ночью 9-я танковая дивизия передислоцировалась на север.

Я поблагодарил командира танкового взвода за его огневую поддержку и отправился на дрезине к подполковнику барону фон Безелагеру, чей кавалерийский полк «Центр» занимал позиции перед моим левым флангом. В отдельных местах дозорные стояли по грудь в воде. Полк был выдвинут первым на направлении возможной атаки противника. 29 июля мне пришлось выполнить печальную обязанность – похоронить рядом со станцией Рессета сорок павших бойцов, среди них майора Баумгартнера. Затем я показал генералу Фрисснеру поле боя. Он прибыл с новым начальником оперативного отдела штаба майором Метцем, который в моих делах пошел мне навстречу, о чем не было и речи при прежнем начальнике оперативного отдела.

Вслед за неудачей нашей операции «Цитадель» русские предприняли наступление с целью ликвидировать дугу на фронте под Орлом. Модель встал во главе 9-й полевой и 2-й танковой армий после ухода из последней генерал-полковника Шмидта. Характерной особенностью командования Моделя было бросать все имевшиеся в распоряжении войска на направление главного удара противника; ему удалось сдержать наступление русских, но Орел пришлось оставить и отойти на заранее подготовленные позиции в 25 км восточнее

Брянска. Для осуществления отхода была сформирована Группа Прауна. В нее входили 8-я танковая дивизия, 293-я пехотная дивизия и 129-я пехотная дивизия; по фронту она занимала 37 км. Первое неблагодарное задание заключалось в том, чтобы организованно оставить Карачев. Отводу частей с левого фланга через лес и болотистую местность противник, большей частью, не мешал. Мы провели четыре мирные недели в чудесном густом лесу на бетонированных позициях. Бойцы смогли немного отдохнуть. Лошади снова откормились. На них можно было добраться до передовой. Мы надеялись здесь перезимовать.

Устраивались парады с музыкой, затем в лесу ставились столы, на двоих приходилась одна бутылка вина. Это был настоящий праздник для бравых солдат! Все это доставалось тяжелым ратным трудом. Мы должны были оставаться «бельмом в глазу врага».

Капитан Гросс получил Рыцарский крест, капитан Хольцах и один фельдфебель – Немецкий крест в золоте за отвагу, проявленную в наступлении на реке Лютая. В их честь войска прошли торжественным маршем.

25 августа 1943 г. я отмечал в Малом Полпино годовщину командования дивизией. Играли дивизионные музыканты. Внезапно появился Модель, под чье командование вновь перешла дивизия.

«По какому поводу праздник?» – спросил он, хитро прищурившись и сверкнув моноклем.

«Уже год, как я командую дивизией».

«Обычно отмечают пятилетний юбилей», – возразил Модель.

«Так долго не может продержаться никто».

«Не все могли сражаться под командованием Моделя двенадцать месяцев, – заключил командующий