– Разумеется.

– И что, позвольте вас спросить, сэр, мы будем делать теперь?

– Во дворце присутствует очень опасный человек, – ответил Фогг. – Если бы он сейчас находился в Лондоне, то там его можно было считать самым опасным человеком. Как и в большинстве других мест. Его нужно убить, но теперь это невозможно. Если мы сию минуту не вернемся обратно, то сами погибнем. Однако вместе с тем…

– Да, сэр?

– Не обращайте внимания. Нельзя слишком полагаться на случай. О, я вижу, как солдаты выбегают из арок. Скорее залезайте на слона.

– Без веревочной лестницы, сэр? И потом, у него такой вид, что он вряд ли позволит это сделать, даже если бы у нас была веревочная лестница.

– Если он не позволит, мы покинем это место без него.

Фогг достал из кармана еще одни часы. Он настроил их, а затем поместил магнит между этими часами и исказителем. Теперь все три предмета были объединены одним магнитным полем. Он опустил их на несколько дюймов в шахту. Чтобы удержать эти три предмета от дальнейшего падения, нужно было другой конец шнура к чему-нибудь привязать, и единственным вариантом стал растоптанный слоном труп. Но у Фогга не было времени подтащить тело к шахте и закрепить на нем шнур. Под куполом прогремели первые выстрелы. К счастью, воины Бунделькханда оказались слишком взволнованы, а возможно, просто плохо стреляли – как и многие представители местных племен, не умевшие в те времена толком обращаться с оружием. Кроме того, винтовки имелись только у пятерых, остальные были вооружены гладкоствольными фитильными ружьями, не отличавшимися особой точностью стрельбы. Но чем больше их прибывало, тем становилось вероятнее, что они попадут в цель. К примеру, в слона пули могли угодить, даже если бы они специально не целились в него. И тогда раненое животное могло наброситься на двух путешественников, не оставив им других шансов на спасение, кроме как прыгнуть в бассейн.

Фогг выпустил три пули из револьвера раджи с таким хладнокровием, словно он был в тире. Трое солдат упали. Другие попытались укрыться в арках. Фогг достал последние часы и швырнул их. Они перелетели через проход, покатились в одну из арок, где остановились и тут же начали крутиться, выпуская густые клубы дыма, который окутал собой проход с одной стороны зала и стал расползаться над озером. Движение воздуха разносило дым по всему помещению, немалую помощь в этом оказал сквозняк, возникший благодаря открытому люку в куполе. Из-за дыма доносились крики ужаса и громкий кашель.

Продолжая держать шнурок, Фогг подошел к переминавшемуся с ноги на ногу слону. Он заговорил тихо и ласково, используя слова, которые подслушал у махаута, но затем понял, что слон не слышит его. Тогда он заговорил громче и протянул к слону свободную руку. Животное глядело на него, выпучив глаза, но спокойная поза Фогга и отсутствие страха в исходившем от него запахе успокоили Киуни. Фогг, спрятав всю свою тревогу в еще одну ячейку своего разума – за что он еще поплатится в дальнейшем – в самом деле был совершенно спокоен и ничего не боялся. Слон позволил ему подойти поближе, опустил хобот и коснулся одежды Фогга. Паспарту отошел к самому краю островка, присел на корточки, а затем бросился прямо к хвосту слона, подтянулся на нем, как на канате и запрыгнул на спину животного. К счастью, он успел зацепиться за хаудах, прежде чем слон снова побежал по кругу. Фогг вовремя отпрянул в сторону, а затем остановился около шахты и снова предпринял попытку успокоить слона.

Француз сбросил вниз веревочную лестницу, которая волочилась теперь по полу. Он перебрался на шею слона и стал изо всех сил подражать парсу. Эти его действия вместе с новыми увещеваниями Фогга заставили Киуни остановиться. В тому времени несколько солдат уже выбежали из облака на другой стороне бассейна и открыли огонь. Однако дым все еще мешал им попасть в цель.

Фогг быстро забрался по веревочной лестнице и подтянул ее наверх. Киуни устремился к шахте, но снова замер в нескольких футах от нее. Фогг не позволил ему подойти ближе, так как в комнату внизу уже могли ворваться солдаты. Он не был уверен, что они приблизились к исказителю на достаточно близкое расстояние, но все же решил рискнуть.

– Перенеси нас, ради Бога! И ради Паспарту! – закричал француз. – Перенеси! Перенеси!

Сверху послышались крики. Паспарту поднял голову и удивленно округлил глаза.

– Матерь милосердная! Они собираются стрелять в нас сверху! Они не могут…

Девять ужасных звонков оборвали его на полуслове. Они снова оглохли, но на этот раз глухота принесла им даже радость. По крайней мере, Паспарту улыбался. Выражение лица Фогга, который по-прежнему держал шнурок, только уже без груза, совершенно не изменилось. Секунду спустя они оба мчались на Киуни, стараясь удержаться. Потребовалось полчаса, чтобы взбудораженное животное вернулось к тому месту, где был закопан исказитель.

Прибыв на место, Паспарту спустился со слона, выкопал свои часы, отряхнул их и снова закрепил на цепочке.

Пока они медленно взбирались вверх по склону, Паспарту спросил:

– Сэр, вы позволите задать вам вопрос?

– Конечно, – сказал Фогг, – хотя, возможно, я и не имею права отвечать на него.

– У вас оказалось при себе очень много необычных часов.

– Это наблюдение, а не вопрос.

– Но где вы раздобыли эти смертоносные часы? Я и представить себе не мог, что они были у вас. Вам ведь никто не подбросил их в дороге?

– Они хранились в моем письменном столе. Для человека, живущего строго по часам, вполне закономерно иметь несколько хронометров про запас.

– Но как вам, сэр, удалось взять их с собой так, что я ничего не заметил? Ведь я очень наблюдательный.

– Они с самого начала были у меня в жилете.

– А! Но если бы какой-нибудь любопытный капеллеанин обнаружил их и открыл, чтобы исследовать?

– Первые же часы, с которыми он попытался что-нибудь сделать, взорвались бы у него в руках.

– Но сэр, я ведь тоже мог найти их и из любопытства…

– В таком случае, вы убедились бы, что иногда не стоит совать нос не в свои дела.

Паспарту ненадолго замолчал. Он вытер пот с лица, а затем спросил:

– Что случилось с исказителем раджи? Вы подсоединили к нему бомбу?

– Которая должна взорваться сразу же, как только мы перенеслись оттуда.

– Значит, теперь мы вернемся в Лондон? – радостно воскликнул Паспарту. – Мы убили одного из главных капелеан и уничтожили их исказитель.

– Это уже третий вопрос, а вы обещали