фонда Пакта изыщет требуемую им вышесказанную сумму. Конечно, я считаю совершенно невозможным на этой же выставке выставить мои картины и прочие предметы наших Учреждений, ибо злонамеренные люди, несомненно, сочли бы это саморекламой и сказали бы, что мы своекорыстно хотим использовать идею Пакта. Такое обвинение мы должны избежать всеми мерами, ибо с самого своего зарождения идея эта горит во мне светло и бескорыстно и без какого-либо блефа.

Все мы надеемся, что Ваше здоровье и все около Вас хорошо, и все мы шлем Вам наш сердечный привет.

310

Н. К. Рерих — Л. Дабо*

5 марта 1932 г. Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия

Мой дорогой добрый Друг,

Только что получил журнал с Вашей вдохновляющей статьей о выставке работ на религиозные темы[1034], проходившей в наших Учреждениях. Я как раз собирался написать Вам письмо, но, прочтя Вашу статью, почувствовал непреодолимое желание сердечно пожать Вашу руку через все океаны. Какую прекрасную миссию Вы выполняете, привлекая внимание к возвышающим дух творениям! И во всех Ваших картинах Вы создаете то торжественное «настроение», которое может гармонизировать и подымать смятенный дух человеческий. Настали исключительно трудные времена. И, как всегда, все созидатели и просветители с особой остротой ощущают последствия мировых потрясений. То, что человечество должно ценить и оберегать более всего, в первую очередь оказывается в небрежении. Со всех концов света до меня долетают известия о неслыханных экономических трудностях, в которых оказались художники и ученые. Такое чувство, что это не временное затруднение, но подточены устои Культуры. Еще недавно было бы странным говорить о том, что Культуре грозит какая-либо опасность, но сейчас это уже не трюизм, это настоящий призыв о помощи. Но эти трудности должны еще более сплотить нас. И сейчас Ваши статьи и лекции особенно нужны. Отныне они носят не только образовательный характер — они становятся героическим деянием, за которое человечество и грядущее поколение должны быть благодарны. Когда каждый из нас оказывается перед лицом бедствий и терпит лишения, в этом общем напряжении рождается новая энергия, которая привлекает весьма неожиданные новые возможности. Однако для этого необходимы исключительная искренность и сердечное единение. Как на судне, которое терпит бедствие и подает сигнал S. O. S., звучит приказ забыть все разногласия и ссоры, так же теперь и мы, все собратья по искусству и ученые, должны обратиться друг к другу с общим призывом: «Объединимся же все в одно воинство, чтобы защитить сокровища искусства и знания, святилища духа и творчества». Каждое разъединение или разрушение должны расцениваться как преступление против Культуры.

Человек, преисполненный подобных мыслей, читая Ваши статьи, почувствует особую бодрость. Как Рыцари Священного Грааля собирались во времена, когда человечеству грозила большая опасность, так и теперь все созидатели должны сердечно объединиться, понимая, какая нужда именно сейчас в духовных сокровищах.

Шлю Вам, мой дорогой Друг, самые лучшие чувства и радуюсь Вашим благородным достижениям.

В духе с Вами,

[Н. Рерих]

311

Н. К. Рерих — К. Тюльпинку*

8 марта 1932 г. Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия

Дорогой г-н Тюльпинк,

Благодарю Вас за Ваше письмо, которое было мне послано госпожой де Во Фалипо. Ваш проект выставки в Брюгге был рекомендован и поддержан мною в нашем Комитете, призванном изыскивать средства для Фонда Пакта и Знамени Мира. Надеюсь, что нынешние финансовые условия, какими бы трудными они ни были, все же позволят нашему Комитету найти необходимую сумму, определенную Вами в 50 тысяч бельгийских франков.

Я весьма одобряю отправку Ваших писем через наш Европейский Центр, таким образом, наши сотрудники в Париже будут в курсе нашей переписки.

Вы хорошо понимаете, дорогой господин [Тюльпинк], что участие в выставке в Брюгге моих картин, как и других экспонатов, принадлежащих нашим Учреждениям, невозможно, ввиду тех недоброжелателей, которые расценили бы это лишь как мою рекламную акцию. Наш же Пакт Рериха должен быть вне всяких подозрений и малейшего обвинения.

Сложные условия в Бельгии, о которых Вы говорили, в данный момент преобладают во всех странах, а события красноречиво свидетельствуют о крайней необходимости поднять высоко Знамя Мира и ввести Пакт в сегодняшнюю жизнь.

Я прошу Вас, дорогой господин [Тюльпинк], передать нашим коллегам в Союзе по Пакту Рериха заверения в моей самой искренней признательности и принять выражение моих самых сердечных чувств.

312

Н. К. Рерих — М. А. Таубе

№ 11

13 марта 1932 г. «Урусвати»

Дорогой Михаил Александрович,

Из копии моего письма к Тюльпинку, препровожденной в Париж, Вы видите мои мысли о выставке в Брюгге. Надеюсь еще раз, что наш Американский Комитет найдет возможным выполнить запрос Тюльпинка. Надеюсь также, что и Тюльпинк со своей стороны проявит не только распорядительность и широту взгляда, но и поймет, насколько сейчас нужна поистине объединенная работа. Пусть он поймет, что считание сучков в чужом глазу ему не только не поможет, но создаст у него самого целое бревно. Так хотелось бы, чтобы около Пакта не происходило никакого маленького затхлого мышления. Ведь темные и предатели только и ждут какую-либо возможность, чтобы по ниточке слабого мышления забраться внутрь и насорить. Как видите, все мы мечтаем о ясности, и о точности, и о плодотворности. И было бы прискорбным, если какие-либо ничтожные мелочи стали бы вырастать до размеров безобразных чудовищ, которые прежде всего пожрут самих породителей. В письме Тюльпинка, пересланном мне из Парижа, чувствуются некоторые провинциализмы, конечно, совершенно неизбежные в таком чудесном, древнем, но малюсеньком городке, как Брюгге. Наряду с большими и ценными мыслями он вдается в мелочи, очевидно, являющиеся последствием местного уклада жизни. Пожалуйста, внося, как я просил Вас, всюду миротворчество, дружески вправьте мышление Тюльпинка в бóльшие пределы. Иначе его Комитет постигнет участь бесчисленных Обществ и Комитетов, которые вместо прямого, неотложного строительства занимаются перемыванием костей ближних — пересудами. Конечно, не подумайте, чтобы я прямо обвинял Тюльпинка в чем-то подобном, но, проведя 43 года в общественных делах в качестве руководителя, я знаю, что даже каждый эмбрион умаления и опошления должен быть сразу искореняем. Бог даст, Тюльпинк на этот раз хорошо справится с задачей, им предположенной.

Из письма Шклявера слышу, что миссис Дедлей уехала из Парижа. Вероятно, это обстоятельство будет полезно и обережет наш Центр от многих неожиданностей. Ведь принципы газеты «Возрождение» — клев´еты, — которая и на Вас приложила свое почтенное[1035] задание, произрастают во многих слоях общества, которое предполагает себя цивилизованным. Лишь неустанным строительством, благотворчеством