серебряное блюдо, в центре которого выгравирован лавровый венок и монограмма, повидимому обозначающая два слова: ’Αντ(ωνέϊνου) β(ασιλεως). Такая же монограмма имеется и на крае блюда, которому придана форма широкого бордюра, украшенного, как и центральная часть блюда, венком из лавровых листьев. На оборотной стороне вычеканена точечными буквами надпись 'Ρησκουπορει βασιλέως («царя Рискупорида») и обозначение веса блюда. Есть основание думать, что блюдо это было подарено боспорскому царю Рискупориду III римским императором Каракаллой, собственное имя которого было Марк Аврелий Антонин.83 Подарок от римского императора Рискупориду III, повидимому, был обусловлен большой заинтересованностью Каракаллы в дружественных взаимоотношениях с Боспором. Для ведения начатой в 216 г. войны против Парфии Каракалла несомненно, нуждался в снабжении своей малоазийской армии продовольствием, что в значительной мере зависело от Боспора.

Рис. 79. Части кожаной лошадиной уздечки, украшенной золотыми чеканными бляхами с сердоликовыми вставками, из гробницы с золотой маской. III в. н. э. (Эрмитаж).

Экономическое положение последнего в указанное время было достаточно сильным, как об этом можно судить по обширным и оживленным внешним торговым связям Боспора, прежде всего с Малой Азией, что засвидетельствовано рядом эпиграфических документов, нами уже выше упоминавшихся.

В 1841 г. в окрестностях Керчи, близ Аджимушкайских каменоломен, под одной из курганных насыпей были открыты два склепа с очень богатыми погребениями, повидимому членов той же семьи царя Рискупорида III.84 Интересно, что в последнем случае оказались использованными старые погребальные склепы, построенные еще во времена Спартокидов, в IV—III вв. до н. э. В одном из таких склепов, покрытом уступчатым сводом, стоял деревянный обитый свинцом гроб, в котором сохранился костяк погребенного. Череп его был украшен пышным золотым венком, подобным найденному в гробнице с золотой маской. Разница состоит лишь в том, что передняя бляха украшена изображением царя верхом на коне, а позади него представлена крылатая Ника, увенчивающая всадника победным венком.85

Рядом со скелетом, на котором уцелели куски тканной золотом одежды, лежало оружие: меч, кинжал, копье, нож и точильный камень. Особенным изяществом отличается отделка кинжала: его рукоятка обтянута золотом и инкрустирована сердоликами; сверху рукоятку увенчивают халцедоновый диск и золотая розетка, украшенная эмалью и стекловидными цветными вставками, что создает впечатление тончайшей миниатюрной узорчатой мозаики (рис. 80).

Рис. 80. Кинжал из царской гробницы, открытой в 1841 г. III в. н. э.(Эрмитаж).

Кроме оружия, возле костяка лежала богатая конская уздечка, ремни которой покрыты точно такими же золотыми пластинками с сердоликами, какие обнаружены в гробнице с золотой маской.86 Наличие узды в гробнице должно быть сопоставлено с обнаруженным над сводом коридора склепа захоронением лошади. Находка в склепе двух золотых кружков, являющихся оттисками с монет Рискупорида III, позволяет определить время как данного погребения, так и гробницы с золотой маской, в которой найдено немало почти тождественных вещей.

Из приведенной характеристики царских гробниц пантикапейского некрополя первой половины III в. н. э. видно, насколько глубоко проникли элементы сарматской культуры в уклад жизни боспорских городов.

Наличие оружия, конской сбруи, а иногда и целых лошадиных захоронений становится теперь обычным явлением в столичном некрополе, свидетельствуя тем самым, что господствующий класс Боспора, его правящие верхи вполне усвоили обычаи и вкусы, свойственные сарматскому населению, его знати.

Вместе с тем содержимое богатых пантикапейских гробниц первой половины III в. н. э. позволяет сделать вывод о широком и успешном развитии на Боспоре в это время многих местных производств и, в частности, художественных ремесел. Особенно яркого расцвета достигло на Боспоре во II—III вв. н. э. ювелирное искусство. В пантикапейских мастерских был блестяще разработан так называемый инкрустационный полихромный стиль.87

Металлические изделия, и прежде всего различного рода золотые украшения, делались так, что их поверхность усеивалась разноцветными камнями, сердоликами, гранатами, рубинами, бирюзой, а также стеклянными цветными вставками, причем полихромная инкрустация обыкновенно сочеталась, с геометрическими узорами из зерни и филиграни.

Тенденция украшать поверхность металлических изделий, полихромией посредством инкрустационной техники находила свое проявление уже в архаическую эпоху в некоторых изделиях скифского стиля, образцы которых представлены в таких известных кубанских курганных погребениях, как Келермес и др.

При общем господстве в ту пору пластических форм орнаментации в виде своеобразно стилизованных звериных образов, все же и тогда в этом «скифском зверином стиле» порой сказывалось стремление к украшению металла вставками разноцветных камней, которыми нарушалась внешняя монотонность предмета с точки зрения красочного восприятия.

Эти ранние зачатки полихромного инкрустационного стиля получили на Боспоре сильный толчок к развитию в раннеэллинистическое время, когда в северное Причерноморье значительно усилился приток восточных, особенно иранских, художественно-культурных элементов. Это интенсивное проникновение шло на Боспор, с одной стороны, из Центральной Азии и смежных с нею стран через сарматские племена, а с другой — из Малой Азии через южные причерноморские города, с которыми Боспор в это время стал вести особенно оживленные сношения. Обильное применение эмали и цветных драгоценных камней ярких цветов является характерной особенностью многих чрезвычайно изысканных и порой поразительно роскошных ювелирных произведений, вышедших, несомненно, из боспорских мастерских и выполненных руками ювелиров, хорошо известных по таким замечательным находкам, как, например, знаменитая диадема из Артюховского кургана, и т. п.

Полугреческое-полуварварское Боспорское царство и сопредельные сильно эллинизованные варварские области северного Причерноморья явились исключительно благоприятной средой, в которой полихромный стиль смог плодотворно развиваться, поскольку он здесь особенно близко отвечал художественным вкусам населения.

В римское время Боспор становится крупнейшим центром развития полихромного инкрустационного стиля всего Северного Причерноморья. В пантикапейских мастерских вырабатывается характерный для первых веков нашей эры ювелирный стиль, в котором сочетаются геометрические орнаментальные формы, образуемые зернью и филигранью, с обильными цветными вставками из драгоценных камней и стекла. С течением времени вся эта нарядная декоративная полихромия все более приобретает тенденцию как бы превратить всю поверхность металлических художественных изделий в своеобразную сплошную мозаику, в которой многочисленные инкрустированные цветные камни и стекла почти закрывают собой металлическую основу предмета.

Особого внимания заслуживает довольно многочисленная серия вещественных памятников римской эпохи с местными тамгообразными знаками, уже не раз упоминавшимися выше. Эти знаки (именуемые нередко «загадочными знаками»), употребление которых прослеживается на Боспоре с I в. н. э. до начала IV в. н. э., встречаются на различных бытовых предметах: поясных пряжках, металлических украшениях конской сбруи, и т. п.88 Такие же знаки примерно с середины II в. н. э. начинают встречаться и на каменных плитках с официальными надписями.

На танаидской надписи, происходящей из Недвиговского городища и содержащей сообщение о постройке городской стены при царе