— Лечат, — лаконично подтвердил Сергей, не особо желая обсуждать своё пребывание в клинике.

— Тогда я помчался. Надо сегодня по месту прописки Салимовой успеть наведаться.

Призрак исчез, полный рабочего энтузиазма, а Иванов с тоской снова уставился в окно. Ему хотелось туда, к напарнику, занять себя действительно нужным и важным делом, а не шляться по врачам в мягких тапочках. От такого скучного самокопания его отвлекла вошедшая без стука кицунэ:

— Вот, — продемонстрировала она большой, в треть её роста, пакет. — Я тебе покушать немножко принесла. Компот, как ты просил, немножко курочки, апельсинчики...

И тут инспектора скрутил приступ хохота. Да такой сильный, что он завалился на кровать и схватился руками за живот, не в силах вымолвить ни слова. Из глаз брызнули слёзы.

— Ты чего? — недовольно, насуплено поинтересовалась девушка, которой такая разительная перемена настроения была решительно непонятна. — Чего, как конь, ржёшь?!

Сергей честно попытался ответить, но не смог — помешал новый, сильнее первого, приступ смеха. Всё, на что его хватило — трясущейся рукой указать на холодильник.

Ничего не понимающая домовая с яростью подбежала к почти двухметровой фабрике холода, распахнула дверцу, возмущённо открыла ротик и... рассмеялась. Искренне, уронив на пол принесённый аж из самого дома пакет, и тоже схватившись за живот.

Открывшаяся Машиному взгляду картина была поистине прекрасна: на центральной полочке, одиноко, высилась солидная горка из злополучных апельсинов. К ранее полученным от Марека и Эллы фруктам сегодня добавились ещё два, выданные каждому пациенту на обед в качестве десерта.

— А самое... — кое-как выдавливал из себя Иванов в перерывах между безудержным ржанием, — смешное... я их... не... люблю... Мандарины вкуснее...

Следующий день оказался практически точной копией предыдущего: побудка, процедурная, Лерд, таблетки, утром и в обед капельницы. Вот только с беготнёй по кабинетам стало проще — уже после обеда доктора от нового пациента отстали, предоставив его самому себе. Сергей, пользуясь случаем, с удовольствием завалился в кровать и проспал до вечера.

Единственной неприятностью, омрачающей спокойное пребывание в клинике, оказалась та самая тётка с тростью. Она с завидным постоянством попадалась инспектору на глаза и каждый раз старалась с ним заговорить, да настырно так — словно он ей деньги был должен!

Иванов быстро сообразил, что эта, весьма потасканная особа, к его персоне не то чтобы клеится, желая молодого тела, а, скорее играет с ним от скуки. Мнит себя этакой кошечкой, у которой в лапках зажата ещё живая, трепыхающаяся канарейка. Выпустит коготки — посмотрит, как пленница задрожит в ужасе, насладится страхом и превосходством. Потом обратно втянет, давая птичке успокоиться немного. Потом опять выпустит... Веселье такое, своеобразное.

До открытого преследования дело пока не дошло, однако лёгкая паранойя на горизонте уже замаячила.

...Вечер немного разнообразил больничную рутину. Ненадолго заехала в гости Элла, потом пришла Маша, традиционно сетуя на недоеденные котлетки и недопитый компот, затем и Марек с Антоном подтянулись.

Последние первым делом, не особо вдаваясь в малозначимые подробности, изложили биографию Салимовой. Неинтересное прошлое у Агили оказалась, во многом сходное с судьбой Инги.

Рано сбежала во взрослую жизнь — пристрастилась к наркотикам — попалась на хранении — получила условный срок, однако никаких выводов делать не пожелала — проворовалась — села — после освобождения снова ударилась во все тяжкие — чуть не умерла от передоза, вовремя врачи откачали — направилась в реабилитационный центр, где и познакомилась с Савченко — выписалась. Дальнейшая судьба неизвестна. Родным на неё откровенно плевать — семья большая и неблагополучная. Водочку любят. Номер телефона, полученный в ходе беседы, оказался старый и недействующий.

Помимо отработки семейства Салимовых, демон с призраком успели за день выцепить ещё и некоторых знакомых скрывающейся женщины, однако положительных результатов получить не смогли. Все опрошенные, как один, твердили — с весны не объявлялась.

По окончании рассказа Антон, как о чём-то само собой разумеющемся, заявил:

— Надо Агилю в розыск объявить. Твой адвокат поможет?

Сергей отрицательно покачал головой:

— Даже обращаться не стану. Не тот случай. Мы с ним не настолько дружны.

Швец понимающе кивнул:

— Так я и думал. Плохо...

— Сам знаю. Человека в розыск объявить — в процессуальном плане целая история. По щелчку пальцев не сделаешь. Да и за что цепляться? Совместное проживание с Ингой в одном помещении на преступление не натянешь.

В беседе решил поучаствовать до сих пор отмалчивавшийся Марек:

— Предлагаю сегодня вечером анонимно стукануть в органы о повешенной, а то некрасиво получается... — внёс он вполне конструктивное предложение. — Висит тело, словно освежитель воздуха на зеркале в автомобиле — портится... По нашей линии ведь там, на даче, всё отработано — я правильно понимаю?

Призрак согласился.

— Да, на даче нам больше делать нечего. Агиля туда не вернулась — метка не сработала. Не думаю, что она там когда-нибудь объявится. Незачем ей это.

...На том и расстались. Антон с демоном отправились дальше тормошить всевозможных знакомых Салимовой и Савченко, а Иванов вернулся к себе в палату, где принялся всерьёз размышлять на тему возможной взаимосвязи между религиозностью, внезапно поразившей фигуранток, и Себастьяном Тоучем.

В участие последнего верилось... пятьдесят на пятьдесят. Все приведенные Мареком косвенные улики вроде бы и указывали на участие во всей этой череде самоубийств беглой души, однако прямые, железные факты пока отсутствовали, заставляя не зацикливаться на этой версии.

С другой стороны — слишком стройная логическая цепочка прослеживается, если допустить причастность к расследуемым событиям бывшего слуги чернокнижника: Юрген — понадобился из-за особенностей крови оборотня — мёртв; Инга — заметала следы создания голема для Тоуча — мертва; Салимова — в бегах с чем-то ценным, скорее всего с остатками крови молодого Генслера — возможно тоже мертва.

Вспомнился рассказ демона — для завершения ритуала по созданию полумифического средневекового терминатора без колдуна или ведьмы не обойтись. И у беглеца никого на примете однозначно нет, иначе за два года с момента возвращения на Землю смог бы что-нибудь придумать. Получается, Агиля ему пока нужна как помощница... или есть ещё кто-то, кто вполне способен её заменить. Тогда хуже...

Неожиданно, совершенно не к месту, сама собой вспомнилась пассия Антона — милая, воспитанная француженка Роза. Давно с ней не виделись, с самых Мальдив, уже и заскучать немного успел... И именно благодаря этой смутной реминисценции Сергей понял, как Себастьян Тоуч может управлять своими прислужниками. Вот только понимание вышло преотвратным, плохо укладывающимся в голове.