– Бросай сюда пульт, иначе я пристрелю твоего напарника, – заявил «Эрик», обращаясь к Красавчику.

– Не думаю, – ответил тот. – Ты же наверняка знаешь, насколько скорость света больше скорости полета пули… Мы телепортируемся раньше, чем ты выстрелишь.

– Знаю, – подтвердил генерал, – но твоя формула верна, если не учитывать нюансы.

Он махнул свободной рукой, и в бункер вошел незабвенный Григорий, который толкал впереди себя… связанного Кузьменко. Рот стажера был заткнут кляпом.

– Ты что-то путаешь, – невозмутимо сказал мой напарник. – Этот парень не из нашей команды. Можешь его пристрелить.

– Жертвуют тобой, Алексей, – с сожалением сказал «Эрик» и махнул рукой Григорию.

Агент не задумываясь поднял пистолет и выстрелил парню в плечо. Тот замычал и рухнул на колени. От боли все его тело охватила крупная дрожь, а из широко раскрытых глаз брызнули слезы.

– Крепись, Алексей Вахобович, – морально поддержал раненого Красавчик. – Хреновые тебе командиры достались, но их, как и родителей, не выбирают.

По лицу «Эрика» скользнула гримаса неудовольствия, и генерал поспешил привести следующий аргумент. Он оказался более весомым. Григорий шагнул в соседнюю комнату и вытащил оттуда связанного, так же как и «Кузьменко», старшего лейтенанта Петровского.

– Что ты скажешь теперь? – поинтересовался «Эрик».

– Твой двойник мне надоел. Можно я его застрелю? – устало обратился ко мне напарник.

– Давно пора, – разрешил я. – Здесь скоро все взорвется, а мы до сих пор не смылись.

– Вы не понимаете, что под прицелом?! – нервничая спросил генерал.

– Понимаем, – согласился Красавчик и, молниеносно подняв пистолет, двумя выстрелами прервал эту театральную сцену.

Пули звонко щелкнули по казенным частям вражеских пистолетов и выбили их из рук генерала и его помощника. Обезоруженные «Эрик» и Григорий попятились к выходу.

– Петровский, ко мне! Раненого прихвати! – приказал Красавчик. – А вам, господа, счастливо оставаться.

Я взглянул на таймер и с удовлетворением отметил, что до взрыва осталось восемь секунд. Далеко уйти за такое время «господа» не могли.

Сверкнула вспышка, и мы оказались у заветной избушки. Я развязал пленников, и неплотно зажмурившийся во время перемещения старший лейтенант принялся тереть глаза кулаками.

– На моей базе ребята остались, агенты и Марина, – пробормотал он, часто моргая, чтобы избавиться от слезотечения. – Я должен их вывести…

– Иди, раз так. – Я пожал плечами. – Только поспеши, до закрытия канала остается три часа, а может быть, и меньше…

– Я успею, – заверил офицер и, с благодарностью приняв от меня пистолет и пару запасных обойм, скрылся между деревьями.

– Ну что, дело сделано? – спросил я напарника. – Можно и домой?

– Подожди, хочу проверить, будет здесь слышно, как рванет, или нет, – остановил меня Красавчик.

Слышно было плохо, но зато видно достаточно прилично. Далеко на юго-востоке из-за горизонта поднялся мощный столб черного дыма. Напарник щелкнул пальцами и улыбнулся. Я между тем развязал пленника. Вертолетчик смотрел на нас с опаской, и, когда Красавчик присел перед ним на корточки, Алексей инстинктивно отшатнулся.

– Держи. – Напарник вложил в руку «Кузьменко» запакованный бинт и маленькую индивидуальную аптечку. – Зазнобу свою в большом городе ищи, она туда в компании Тагиева подалась. Бывай, Вахобович… А нам пора домой…

Не дожидаясь ответа, мы торопливо обошли перекошенный домишко и поднялись по скрипучим ступенькам на крыльцо…

– Слушай, Эрик, давай я Адама приглашу, – предложил Сидоров. – А то с ним неудобно как-то получилось.

– Валяй, – разрешил я. – Но, согласись, подозревать эксперта у меня были все основания…

– Теперь это дело прошлое, а с Арнольдовичем нам еще работать, – ответил майор. – А на теплоходе бар есть?

– И ресторан, и сауна с бассейном, – заверил я опера. – Ты с женой поедешь?

– Попробуй я заявить, что поеду один, – выгонит из дома! Я даже на твой юбилей вроде как на задание ездил, благо что с вашей машинкой все быстро. Раз – и ты в горах, два – и ты дома…

– Пьяный в стельку, – закончил я вместо майора и рассмеялся.

– Чем, кстати, закончился «разбор полетов»? – поинтересовался Сидоров.

– Полной реабилитацией, – ответил я. – Комиссия была дотошная, и поначалу команда Симакова вела в счете примерно на одно очко, но наивная честность их юного полузащитника вывела нас далеко вперед.

– Это ты о ком? – не понял майор.

– Не угадаешь, – ответил я. – О Петровском. Он же вернулся за своей группой в бутафорский городок. Так вот, оказалось, что буквально через час после снятия блокады в переходной зоне не осталось ни одного «дикого». Вернее, там по-прежнему бродили толпы разрисованных полудурков, но никто из них не проявлял совершенно никакой агрессивности. Большая их часть была даже не вооружена. Оставшиеся в живых солдаты, как один, подались в нормальный город и тоже не взяли с собой почти ничего, кроме ножей… А когда я рассказал, как нас встретили на родной планете, счет стал десять—ноль в нашу пользу. Комиссия признала, что, уничтожив деформаторы, мы поступили правильно…

– В вас же вроде бы стреляли? – спросил майор.

– Это Симаков не вынес мучений и спьяну пальнул разок поверх голов. – Я махнул рукой. – Красавчик по-отечески отвесил ему за это подзатыльник, и инцидент был исчерпан. Нет, встретили нас, против ожидания, практически радушно… Картина была самая идиллическая. Представь, мы выходим из домика, а на крыльце сидит Паша и пьет спирт прямо из фляжки. Рядом с ним совершенно расстроенный майор Симаков, а вокруг прямо на земле сидят бойцы – разведчики с чекистами вперемешку – и травят анекдоты…

– Стоило ли затевать всю эту историю? – Сидоров вздохнул. – Анекдотами можно было и так обменяться…

– Не мы ее начали. – Я пожал плечами. – Однако я не жалею, что она приключилась. Теперь все будет по-другому… Надеюсь…

– А телепорт? Вам его оставят?

– Куда они денутся? Красавчик его с похмелья спрятал так, что сам второй день ищет, а пульт на цепочку вместо крестика повесил. Как теперь его отнимешь?

– Граждане сыщики, знакомьтесь, это Марина! – объявил Красавчик, появляясь в холле нашего агентства под ручку с новой девицей.

– Очень приятно, – кивнул я.

– Девушка героической профессии, но совершенно не испорченная суровой правдой жизни, – добавил напарник. – Когда отходит наш прогулочный крейсер? Я обещал Мариночке незабываемый круиз.

– Через три часа, – ответил я.

Красавчик проводил свою новую подружку в комнату для посетителей и, многозначительно улыбнувшись, плотно прикрыл за собой дверь.