не уходи. Позвони моим братьям и дай им убедить тебя не совершать ошибку, потому что у меня, очевидно, не получается.

Он хватает с пола вторую сумку.

– Локи нужно, чтобы я был в Нью-Йорке к четвергу. – Сунув руку в карман, он бросает в меня свой ключ от дома. – Пришло время убраться к чертовой матери из этого города. Навсегда.

Все внутри сжимается от страха, когда он проходит мимо меня. Он уезжает… навсегда? Зачем? Продавать наркотики в Нью-Йорке. Мало того, что сама идея просто ужасная, это к тому же и безрассудно.

Если он не хочет быть со мной, ладно. Но я не позволю ему спустить всю свою жизнь в унитаз. Он слишком мне дорог.

Я гонюсь за ним, пока он мчится по газону, проходит мимо ворот и продолжает движение по подъездной дорожке. Оукли загружает багажник, а я блокирую дверь со стороны водителя, чтобы он не смог попасть в машину. Однако он намного сильнее меня, и просто отшвыривает меня, будто я не более чем перышко.

Моя грудь сжимается в ту же секунду, как я слышу рев мотора его машины. Сердце вылетает из груди, и я бегу к пассажирской двери. Но она заперта. Я хватаюсь за ручку, когда Оукли начинает выезжать задним ходом с подъездной дорожки.

Он ударяет кулаком по рулю.

– Отпусти чертову дверь, Бьянка.

Я качаю головой.

– Нет.

– Ладно.

Хватаюсь крепче, когда машина набирает скорость. Оукли нажимает на клаксон.

– Отпусти. Сейчас же.

– Нет!

Он ускоряется, и я падаю на колени. Но мне все равно. Я никогда не отпущу эту дверь.

Никогда не отпущу его.

Машина останавливается, и он опускает пассажирское окно.

– Господи Боже. Какого хрена ты делаешь? Хочешь убиться?

Я не упускаю такой возможности. Пролезаю в теперь уже открытое окно.

– Я думала, ты хочешь, чтобы я умерла?

Оукли жмет на газ.

– Ты просто ненормальная, ты в курсе?

Меня называли и похуже.

Переводя дыхание, я устраиваюсь на сидении.

– Ты не можешь оставить меня.

Он сжимает руль, когда мы выезжаем на шоссе.

– Здесь для меня ничего не осталось. – Оукли свирепо смотрит на меня. – Я разворачиваюсь и высаживаю тебя у твоего дома.

Пристегиваю ремень безопасности.

– Я не выйду.

– Тогда я позвоню Джейсу, чтобы он забрал тебя из моей машины, – цедит он сквозь зубы.

– Нет, ты этого не сделаешь.

Потому что я ему дорога. Даже несмотря на весь его гнев, я все еще чувствую это.

Его челюсть напрягается.

– Не испытывай меня, Бьянка.

– Я не испытываю тебя, – говорю я ему. – Я борюсь за тебя. – Слезы, которые я сдерживала все это время, начинают струиться по моим щекам. – Потому что я люблю тебя…

Машина резко виляет в сторону. Посмотрев налево, я вижу, что Оукли бьется в конвульсиях.

О черт.

Я собираюсь схватиться за руль, но вдруг неведомая сила выбрасывает меня с сиденья…

А потом все погружается во тьму.

* * *

Он бросил меня. Я боролась за него изо всех сил… а он бросил меня.

Из-за нее.

Я чувствую, как гнев вспыхивает у меня внутри, готовый вырваться наружу. Не сдержавшись, я запускаю кулак этой суке в лицо.

– Ты чертова педофилка! – кричу я во все горло, потому что хочу, чтобы люди знали правду.

Черт возьми, я хочу, чтобы все вокруг знали, насколько отвратительна эта женщина на самом деле. Кристалл взвизгивает, когда я собираюсь ударить ее снова, но пара сильных рук обхватывает меня за талию и тянет назад.

– Хватит, – ворчит Оукли. – Она того не стоит.

Может, это и так, но мне все равно понравилось.

Рука Кристалл взлетает к лицу, и я замечаю синяк, образующийся у нее под глазом. Отлично.

– Нужно было написать на тебя заявление.

– А мне нужно было ударить тебя сильнее, сука.

Я извиваюсь и брыкаюсь, изо всех сил пытаясь вырваться из хватки Оукли, но он только крепче держит меня.

– Убирайся отсюда к чертовой матери, пока я ее не отпустил, – угрожает Оукли.

– Педофилка! – кричу я и показываю на нее пальцем, когда она уходит. – Эта женщина – педофилка.

Несколько человек ахают, и я чувствую, как Дилан и Сойер в шоке уставились на меня, но мне все равно. Вид Кристалл, опустившей голову от стыда и спешащей к выходу, наполняет меня таким удовлетворением, что я начинаю сиять.

Джейс и Коул двигаются в нашу сторону, но Оукли качает головой.

– Я разберусь с этим.

Прежде чем я успеваю возразить, он идет в пустую больничную палату.

– Я ненавижу ее, – кричу я, жалея о том, что он помешал мне надрать ей задницу. – Это из-за нее ты был в том состоянии перед аварией.

Она – причина всего этого.

– Нет, это не так, – возражает Оукли, опуская меня на землю. – Да, Кристалл повела себя как сука, но я сам выбрал напиться и нанюхаться в тот вечер.

Я ненавижу то, что он прав. Меня бесит, что я не могу во всем винить Кристалл, ведь так было бы намного проще.

– Ты бросил меня, – шепчу я. – Я боролась… пыталась заставить тебя остаться… но ты ушел.

Столько различных эмоций сменяется на его лице в этот момент: печаль, вина… сожаление.

– Я знаю.

Он обхватывает мое лицо ладонями, изучая меня несколько долгих секунд, прежде чем его губы касаются моих. Только этот поцелуй не такой отчаянный и жадный, как обычно. Он мягкий и нежный… словно извинение.

Внутри меня зарождается беспокойство.

Он будто прощается.

Глава шестьдесят вторая

Оукли

Я хочу продолжать целовать ее, пока у нас обоих не закончится воздух, и секрет, который я скрывал от нее, не исчезнет с моих губ. Я никогда не планировал, что между нами все снова станет так серьезно, когда соглашался быть ее другом. Думал, что смогу находиться рядом, чтобы ей было кому довериться, а она, в свою очередь, поняла бы, что Стоун ей не подходит, и бросила бы его. Я думал, что смогу жить в этом выдуманном мире, где она будет со мной еще какое-то время.

Но я ошибался.

Бьянка Ковингтон влетела в мою жизнь, как яростный торнадо, вырвав с корнем и изменив уродливые части моей души, чтобы я мог, наконец, противостоять своим проблемам, не глуша боль в веществах и алкоголе.

Но, в конце концов, все это моя вина.

Отстраняясь, я разглядываю ее лицо, запоминая каждую деталь. Ее пухлые губы, высокие скулы… эти юные карие глаза, такие глубокие, что кажется, будто смотришь в океан.

Я влюбился в