закинув туда свои новые звёзды. Всё-таки на пенсию мужику дали полкана. Что ж, он несомненно заслужил. Женька собирался жениться на одной из близняшек, на той, которая Кристина. Сиплый пару раз переспал с её сестричкой Алисой, но не покатило. Уж больно с ней было скучно. Новый год собирались отмечать вчетвером, но вечером тридцатого декабря, поговорив с Алисой, Сиплый сказал, что они расстаются. Все были немного в шоке, но он никому ничего не обещал, поэтому — не маленькие, сами разберутся.

И тут он вспомнил про Настю. Вспомнил тридцать первого декабря, когда до нового года оставалось около семи часов. Решение пришло молниеносно. А почему бы не прокатиться до Череповца? Планов всё равно никаких. Накупил закусок, шампанского, водки и топнул по газам. Представляя, как он сейчас заявится в компанию, где будет отмечать Настя. Не будет же она одна дома сидеть. Появилось огромное желание зависнуть в её окружении. Даже если она уже встречается с кем-то, ничего. Он просто побудет рядом как брат. Настя была связующим звеном с потерянным Зевсом, и, находясь рядом с ней, он как бы немного находился и рядом с Зевсом. Звонить не стал, чтобы не испортить сюрприз. В Череповце заметил открытый магазин цветов, остановился.

— Вы чего, всю ночь работаете, что ли? — поздоровался он с симпатичной продавщицей букетов.

— Всё, закрываемся уже. До одиннадцати сегодня. Так что давайте, покупайте быстрее, если думно, — девушка завязывала ленточку на скромном букете из каких-то темно-красных цветов.

— А давайте розы самые хорошие. Штук двадцать. Или нет, тридцать лучше.

— Тридцать одну, сделаю, — улыбнулась девушка. — Вот эти длинные подойдут?

— Вполне, — улыбнулся Сиплый, представляя Настю. — Только завяжите красиво как-нибудь.

Букет получился просто огромный и такой очаровательный, что Сиплый чуть не предложил продавщице пойти за него замуж. Но флиртовать было некогда. Поблагодарив, положил на стол пять тысяч, поздравил с Новым годом и поехал к Насте.

На дороге места были. Сиплый поставил машину прямо под балконом, как и в прошлый свой приезд. Посмотрел вверх — свет горит, но какой-то тусклый, совсем не праздничный. Сгрёб все свои пакеты в охапку, взял неподъемный букет и пошёл к подъезду. Было немного нервно. Непонятно, правильно ли он сделал, что вот так нагрянул, как снег на голову, не предупредив. Но Сиплый успокаивал себя тем, что если не в масть, то он просто оставит пакеты в прихожей, подарит цветы и поедет обратно в Питер. Делов-то!

Поднялся на пятый, прислушался — за дверью тишина. Посмотрел на часы: 23:20, до нового года ещё сорок минут. Как скромный тинэйджер потоптался у двери минут пять, не решаясь позвонить. Приложил ухо к замочной скважине. В квартире кто-то тихо разговаривал. Слышался Настин голос. Слов было не разобрать, но она явно чего-то рассказывала вполголоса. Вот придумал приехать! А ну-ка она там вдвоём с кавалером каким-нибудь, а он тут нагрянет и всё испортит? Постоял ещё, послушал. Настя замолчала. Вообще тишина.

— Да ладно, чего уж, — Сиплый ещё раз глянул на часы. До нового года полчаса. И он нажал на кнопку звонка. Раздался громкий, неприятный звук — как ножом по краю стекла.

«Ну и звонок противный у Зевса», — подумал он, и в этот момент дверь открылась. Настя в ярком, нарядном голубом платье, вся праздничная и обворожительная, в туфлях на высоком каблуке, стояла перед ним, открыв рот от изумления. Они так молча и смотрели друг на друга. От неё просто было не отвести взгляд. Сиплый уже в который раз по-доброму позавидовал своему другу. Зевсу везло на девчонок. Настя первая пришла в себя от шока, открыла широко дверь и просто сказала:

— Заходи, Саша.

Как она его назвала? Саша? Захотелось поднять её на руки и расцеловать. Сиплый зашёл в прихожую, поставил пакеты на пол и протянул Насте букет роз:

— С Новым годом, Настюха, — сказал он и потянулся, чтобы поцеловать.

Она подставила щёку, взяла букет, улыбнулась.

— Ничего себе, какие красивые. Да так много! Спасибо, Александр.

— Саша, — поправил он, разуваясь. — А я подумал, почему бы нам вместе Новый год не отметить. Погоди, а ты чего, одна, что ли? — только сейчас Сиплый заметил, что в квартире полумрак.

Свет горел только в коридоре. В комнате на табурете стояла небольшая ёлка, украшенная гирляндой, и мерно моргала разноцветными огоньками. На кухне на столе блёкло горели две свечи в подсвечниках. Настя, казалось бы, немного стушевалась, вроде как он застал её врасплох за чем-то неприличным. Но деваться было некуда, и она сказала:

— Проходи, конечно, раз приехал. Меня звали подруги из универа. Они с ребятами квартиру сняли специально на праздник, чтобы вместе отметить. А я сказала, что дома побуду, а потом подойду к ним. Может быть, подойду, — она прошла на кухню, включая свет.

Сиплый с пакетами шёл сзади.

— А ты вроде с кем-то разговаривала, как мне показалось, — сказал он, заходя на кухню.

— Вон, с ним, — Настя показала рукой на портрет Зевса, стоявший на столе.

Стол был красиво сервирован на двоих. Тарелки на льняных полотенцах, приборы: вилки и ножи. В двух изящных бокалах пузырилось шампанское. Сиплому стало не по себе. Ему стало стыдно за себя. Он как-то быстро смирился с потерей друга, успокаивая себя, типа: а что я могу сделать? А Настя продолжала бороться. Она не хотела мириться с потерей любимого человека. Они были знакомы всего несколько месяцев, а она продолжает любить его и ждать. Молодая, красивая девчонка. Она сидит здесь одна в новогоднюю ночь, нарядная и обворожительная, и разговаривает с фотографией Зевса. В это невозможно поверить. Сиплый присел на край дивана, что стоял у стола.

— Наверное, не стоило приезжать.

— Почему? Молодец, что приехал. Я рада тебя видеть. Ты как какое-то приятное звено, связывающее меня и Витьку. Глядя на тебя, я как будто немножко вижу его.

— Прикинь, я чувствую то же самое, — сказал он, удивляясь, как Настя в точности повторила его мысли.

— Давай уже встречать новый нод, раз не успели проводить старый, — она нажала кнопку на пульте, и в телевизоре появился Путин. Он как раз начал свою новогоднюю речь. Пробили куранты, где-то на улице загрохотали петарды, кто-то из соседей громко закричал: «С Новым годом!» Чокнулись, выпили шампанского.

— Ладно, я такая голодная, давай есть, хватит горевать! — сказала Настя с деланым задором. — Давай, Саня, говори, чего тебе положить, у меня много всего. Я хочу за тобой поухаживать. Может, тебе водки налить? У меня есть какая-то. Я её не пью, но купила, пусть будет.

— А я