Орландо провел с ней две последние ночи.

– Все закончилось? – Линнеа опустила руку на его предплечье, словно между ними было куда больше близости, чем можно купить за туго набитый кошель серебряных.

Капитан пожал плечами.

Все больше его солдат выходили из здания, глядя вслед утопленникам, почти скрывшимся во тьме ночи. Девочки Линнеа присоединились к арбалетчикам.

Нандус Тормено не обращал на них внимания. Опустившись на одно колено, он запрокинул голову и посмотрел на небосклон, где светило круглое Ночное Око Творца Небесного.

– Сердце мое – надежная твердыня, когда взгляд Твой обращен на меня… – звучно начал он.

Этим песнопением священники обычно отмечали малые и большие победы веры.

Орландо тоже опустился на колени, сложил руки перед грудью и взглянул на небо. Он не молился уже много лет, ведь ему пришлось пройти немало битв, на которые Отец Небесный явно не взглянул бы благосклонно.

– Вера моя – надежный меч мой… – с губ Орландо слетели слова, знакомые с детства. Пусть он давно уже не возносил молитв Всесоздателю, слова песнопений прочно впечатались в его память.

– …опора моя, крепкий щит мой. – Голос у Линнеа был звонкий, как у юной девушки, и его чистота была полной противоположностью суровости ее немолодого уже лица. Мадам «Ласточкиного гнездышка» встала на колени рядом с капитаном.

На другой стороне улицы стоял на коленях Вольфхард. Его бас влился в хор голосов, набиравший силу с каждым мгновением.

И шлюхи, и наемники – все опускались на землю, вознося молитву, и песнопение постепенно становилось громче. Вскоре уже донеслись и первые голоса из города.

Допев последнюю строфу, верховный священник повторил молитву.

Песня лилась отовсюду. Еще никогда Орландо не чувствовал себя частью чего-то настолько огромного и могущественного. В детстве он перестал верить в чудеса. Но то, что он увидел этой ночью, пробудило в нем надежду. Весь мир менялся. Все теперь возможно.

– Мы, будучи отражением воли Твоей, несем в себе целый мир, – восторженно произнес он.

Еще никогда победа не причиняла ему таких страданий. Больно было даже дышать. Нандус тяжело оперся на парапет Портовой улицы и окинул взглядом Бухту Костей. Дождь наконец-то прекратился. Туман, окутывавший фьорд последние несколько дней, развеялся. Погода стояла прохладная, но Дневное Око Создателя ярко сияло в безоблачной синеве небес.

– Ваше святейшество?

Странно было слышать столь уважительное обращение от Орландо. Своевольный капитан наемников сегодня чисто выбрился и тщательно причесался. Он не только вел себя странно, но и выглядел непривычно, как будто что-то в нем изменилось. Впрочем, прошлая ночь изменила их всех.

– Они ждут, – почтительно произнес Орландо.

Вчера ночью, когда весь город присоединился к хоралу, Нандус как никогда ясно ощутил присутствие Всесоздателя в его творениях. Отец Небесный всегда был здесь, в каждом из них. И задача людская – сберечь искру божественного, подаренную Творцом каждому, и разжечь из нее пламя. Создатель лишь наблюдал за миром. Он не вмешивался. Творец предоставил созданный им мир людям, и деяния людские, как правило, приносили ему лишь печаль. Но не вчерашней ночью.

Нандус, вздохнув, посмотрел на улицу. Если сейчас он не сможет подобрать правильные слова, то уничтожит все, что возникло этой ночью.

– Пойдем.

Они направились вверх по широкой улице, которая вилась серпантином, поднимаясь вверх по скале. Город словно вымер, нигде не было видно ни души. Казалось, что Туар принадлежит только ему самому и капитану Орландо.

Дойдя до первых домов на вершине скалы, Нандус увидел разрушения после бури. Повсюду на улице валялись обломки черепицы и белые перья, кое-где виднелись мертвые чайки. Произошедшее рядом с «Ласточкиным гнездышком» не шло ни в какое сравнение с тем, что случилось в городе. Тысячи птиц обрушивались на крыши домов и выбивали деревянные ставни. К тому моменту, когда войско утопленников должно было подойти к городу, тут не осталось бы ни единого сухого места.

Орландо провел священника в боковой переулок, в конце которого стояла приземистая башня. Башня Мечей. Место, где полагалось находиться таким людям, как он, в такие дни, как этот.

Нандус задумался. Что чувствовали другие люди, которые проделывали этот путь? Было ли им легче? Герцоги, объявляющие о победах и поражениях. Купцы, докладывающие об утонувших кораблях…

Дверь в башню была прикрыта, но не заперта, внутри царили сырость и холод. На винтовую лестницу из узких бойниц лился свет. Нандус поднялся на крышу башни и подошел к зубцам. Впереди протянулась длинная узкая рыночная площадь, с западной стороны обрамленная отвесной скалой. С других сторон к площади подступали высокие дома. И повсюду толпились люди – и на площади, и в прилегавших к ней переулках.

Когда Нандус показался у зубцов башни, над толпой пронесся многоголосый гул, а затем все притихли, повернувшись к верховному священнику. Одетые в черную форму наемники из войска Вольфхарда стояли плечом к плечу с жителями Туара. Толпа перемешалась, она больше не была поделена на два противоборствующих лагеря.

Нандус кашлянул.

– Мне часто снится один и тот же сон, – звонко произнес он. – В этом сне в провинции Цилия больше нет деревьев висельников. Нет войны между западной и восточной частью острова. Никого не называют лигистами или повстанцами – только цилийцами. Уже много лет мне снится этот сон, но, когда я просыпаюсь утром и осознаю, какова на самом деле явь, боль и отчаяние сковывают мою душу: я вспоминаю, что мир не таков, как мне хотелось бы. – Он обвел взглядом толпу. Лица сливались, тут было слишком много людей. Нандус не понимал, как они воспринимают его слова. Что ж, по крайней мере, еще не поднялся гомон. – Я пришел в Туар с Черным отрядом. Пришел как завоеватель. И я знаю о планах купцов, правящих Лигой. Они хотят продать в рабство тех, чьи предки построили этот город, и завладеть Туаром навсегда. Многие из вас пытались спастись – и угодили в ловушку Морской Ведьмы. Была среди них и герцогиня Луцилла да Роза. Вчера я видел ее в рядах мертвецов. Она стала созданием Морской Ведьмы, существом без собственной воли, с белыми, как мрамор, глазами. Так не может продолжаться! – Он в ярости хлопнул ладонью по парапету. – Но видел я и тех, которые всего четыре дня назад вошли в этот город как завоеватели, а вчера ночью пожертвовали жизнью ради тех, кто был рожден в Туаре. Они встали на вашу защиту не раздумывая. И не ропща на судьбу, отдали жизнь за чужаков. Двадцать три воина Черного отряда мертвы. Они погибли за Туар.

Нандус помолчал, чтобы его слова возымели должное действие.

– Сегодня ночью мне вновь приснился сон о Цилии, где люди живут как братья и сестры. Где больше нет распрей из-за того, что отличает нас друг от друга, и есть только гордость за то, сколь многое нас объединяет. И когда я проснулся утром, меня не охватила столь знакомая мне печаль, моя вечная спутница. Нет, с улыбкой я взглянул на явь в ожидании нового дня, потому что вчера ночью я сам был свидетелем того, как мой сон обратился явью. Я видел, как чужаки сражались за Туар, проливали свою кровь и даже умирали, а ведь всего несколько дней назад они знали лишь название этого города.