Старика разбудил телефонный звонок. До недавнего времени он не имел телефона. Ему просто некому было звонить. Но после знакомства с Ириной Александровной такая надобность стала само собой разумеющейся.

И когда Егор Павлович получил премию за бой Грея, то первой крупной тратой – после погашения велиховского долга – стала оплата установки телефонного аппарата.

– Приезжай… срочно приезжай! – голос Ирины Александровны прерывался от с трудом сдерживаемого волнения.

– Что случилось!? – Старик пытался одной рукой натянуть брюки.

– Ничего. Пока ничего… У меня тут… люди…

– Кто?

– По-моему, те самые… Приезжай поскорее!

Егор Павлович вызвал частное такси, которое домчало его до дома актрисы за десять минут – он пообещал водителю заплатить втрое больше, чем положено. Впрочем, таксист и сам был рад побыстрее избавиться от такого пассажира, как Грей, который дышал ему прямо в затылок.

В квартире Ирины Александровны, кроме нее, находились трое мужчин. При первом же взгляде на них у старика отлегло от души – они были вполне респектабельными господами, скорее всего, "новыми" русскими, и не походили на коротко стриженных костоломов, слоняющихся по Подкове.

– Что им здесь нужно? – вместо приветствия резко спросил Егор Павлович у актрисы.

– Мне предлагают продать квартиру… – В ее глазах стояли слезы.

– Ну и?..

– Я отказалась.

– Это твое право. Вы слыхали, господа? – обратился старик к мужчинам. – Квартира не продается. Так что можете быть свободны.

– Извините, с кем мы имеем честь разговаривать? – спросил один из них, круглолицый, с голубыми блудливыми глазами и, как показалось Егору Павловичу, напудренный.

– Точно такой же вопрос я хотел бы задать вам, – неприязненно ответил старик.

– Моя фамилия Опришко, Сергей Константинович. Я юрисконсульт фирмы "Абрис", – манерно наклонил голову с длинными вьющимися волосами голубоглазый. – А это, – он элегантным, чисто женским, жестом указал на сидевшего рядом представительного мужчину с намечающимся брюшком и грубо высеченными чертами неприятного лица, – господин Кирюхин, Вениамин Аркадиевич, наш директор.

Третьего, которому на вид было не более двадцати пяти лет, он не назвал. Наверное, этот крепко сбитый парень в темном костюме, плотно облегающем атлетический торс, не казался Опришко стоящим объектом для церемониального представления. Крепыш сидел у двери на краешке стула в несколько напряженной позе – неподвижный, словно статуя Будды. О том, что он пока еще живой, свидетельствовали лишь глаза парня – неуловимо быстрые и осязаемо холодные; от его цепкого оценивающего взгляда Егору Павловичу стало не по себе.

– Меня зовут Егор Павлович… – буркнул старик.

– Вы близкий родственник госпожи Велиховой? – продолжил свои расспросы Опришко.

– Этот факт имеет какое-то значение? – ответил вопросом на вопрос Егор Павлович.

– Имеет. И немалое, – неожиданно вступил в разговор Кирюхин; он говорил густым басом и немного в нос. – У нас сейчас идет деловой разговор, который посторонних не касается.

– Вениамин Аркадиевич хотел сказать, что… э-э… необходимо соблюдать конфиденциальность… – заблеял Опришко, чтобы как-то сгладить грубый выпад своего босса. – Сами понимаете – большие деньги, большие проблемы…

– И сколько они предлагают? – Егор Павлович обернулся к актрисе, которая неприкаянно маялась возле серванта.

– Двадцать тысяч… долларов… – тихо ответила она.

– Всего-то? – Старик недобро покривился. – Щедрые, однако, господа…

– Товарищ не понимает… – снова пробасил Кирюхин – на этот раз угрожающе. – Вам не кажется, что здесь кто-то лишний? – спросил он сквозь зубы, обращаясь к двум своим наперсникам.

Опришко с деланной скорбью потупился, а крепыш слегка наклонился вперед, готовый немедленно выполнить любое приказание босса. Теперь его глаза уже не бегали; они застыли на бесстрастном лице, словно две льдинки, и их выражение не сулило старику ничего хорошего.

Грей появился бесшумно, будто вырос прямо из паркетного пола. Егор Павлович оставил пса в прихожей, и нежеланные гости не знали о присутствии волкодава в квартире. Старик даже не думал его звать, но волкодав, похоже, интуитивно почуял угрозу, исходившую в этот момент от зловещей троицы. Грей остановился рядом с крепышом – где-то в двух шагах – и, глядя на него угрюмым злобным взглядом, беззвучно обнажил клыки. Медленно повернув голову в его сторону, парень мгновенно побледнел до синевы. Он сначала испуганно дернулся, будто намеревался вскочить и убежать. Но затем благоразумие взяло верх, и крепыш так и застыл в нелепой позе с глупым выражением на потерявшем жесткость черт лице.

– Эта квартира стоит более ста тысяч. И вам это хорошо известно, – как ни в чем ни бывало продолжил разговор Егор Павлович.

– Уберите пса, – процедил сквозь зубы Кирюхин.

– Странные вы люди – то я вам сначала пришелся не по нутру, теперь собачка мешает. Он побудет с нами – для паритету. Грей! – старик глазами указал волкодаву на его место.

Пес неторопливо отступил и сел возле Ирины Александровны, продолжая пристально наблюдать за незваными гостями.

– Ничего себе собачка… – пробормотал Опришко.

– Так на чем мы остановились? – невинно улыбаясь, спросил Егор Павлович.

– Дело не в том, сколько квартира стоит, а столько за нее дадут, – досадливо морщась, сказал Кирюхин.

Похоже, теперь его уже не волновал статус старика. Директор "Абриса" набычился и смотрел на Егора Павловича с таким видом, будто собирался его съесть.

– Верно, – легко согласился старик. – Однако, как вы уже убедились, Ирину Александровну совершенно не интересует не только разговор о цене, но и ваше предложение в целом. Квартира не продается, господа. И я думаю нам больше не стоит толочь воду в ступе, беседуя, как выяснилось, на отвлеченные темы.

– Напрасно… – злобно прошипел Кирюхин.

– Что именно? – посмотрел прямо ему в глаза Егор Павлович.

– Напрасно вы не соглашаетесь на наши условия. Как бы Ирине Александровне и вам не пришлось об этом пожалеть…

– Возможно. Однако вам, достаточно молодому человеку, наверное, неизвестно, что вся человеческая жизнь соткана из сожалений. Мы постоянно вспоминаем с досадой про упущенные возможности, но, увы, время вспять не повернешь. Так что в нашем возрасте одним раскаянием больше, одним меньше – все едино.

Никто не в состоянии прозреть будущее. Ирина Александровна не хочет продавать квартиру вовсе не из вредности или потому, что вы ей предложили такую мизерную сумму. Она прожила здесь большую часть своей жизни, в этих стенах хранятся воспоминания, которые ей дороги, так оставьте ее в покое, не берите грех на душу, строя разные козни. У вас ведь тоже есть матери и родные гнезда. Подумайте и представьте своих родителей на месте Ирины Александровны. Сегодня вы богатые, сильные, уверенные в себе и своих возможностях. Но неизвестно как будет завтра. И никто не даст гарантий, что в один прекрасный день к вашей матери, господин Кирюхин, не придут похожие на вас бизнесмены и не предложат то же самое, что вы предлагаете Ирине Александровне. Подумайте над моими словами. И извините, если что не так. Мы люди маленькие…