— Это хорошо.

— Ты не думаешь, что я сошла с ума, выбрав кого-то настолько другого?

— Любовь по своей сути безумна, Мия. Если в ней нет этого элемента безумия, то это не любовь, на мой взгляд. У тебя есть два решения. Либо ты принимаешь все как есть, либо отпускаешь. Нет никакого промежуточного варианта.

— Вы с папой любите друг друга, и это не безумие.

Она смеется, звук разносится по комнате и оседает в пространстве между нами.

— О, мы были не просто сумасшедшими. Как и ты, я тоже никогда не любила нормальных.

— Правда?

— Ты думаешь, я бы оказалась с твоим отцом, если бы это было не так? Мы поглощаем друг друга, но и уравновешиваем. Может быть, это и нестандартно, но это работает. У нас трое самых лучших детей, о которых только можно мечтать. Так что я последний человек, который мог бы осуждать твой выбор, дорогая.

Я обхватываю ее руками. Если бы только Майя и Николай думали так же. Но пока достаточно мамы.

— А теперь расскажи мне поподробнее, — говорит мама, когда мы отстраняемся друг от друга.

Я делаю это, опуская те детали, которые, на мой взгляд, являются излишней информацией.

Мама внимательно слушает, хотя я говорю уже, кажется, целый час. Я доедаю первый пудинг, беру вторую порцию и все еще продолжаю. Мне нужно было, чтобы кто-то выслушал меня, не осуждая, ведь Майя теперь не на моей стороне.

Папа прерывает наш сеанс наверстывания упущенного.

— Твоя сестра хочет поговорить с тобой, Мия.

Мои плечи горбятся, но я все же поднимаюсь.

— Ты не должна сейчас с ней разговаривать, — говорит мама. — Ты можешь дать ей немного остыть.

— Все в порядке, — показываю я и иду искать Майю в гостиной рядом с входом, скрестив руки, она изучает несколько корон, которые мы рисовали для уроков в детстве.

Мама почему-то решила повесить их над камином, как некое украшение. У Майи всегда были более сложные рисунки, чем у меня, но учительница хвалила мои безумные узоры. Они другие, говорила она. Искусство заключается в том, чтобы быть другим, а не аккуратным.

— Теперь они выглядят так уродливо, — говорит Майя, все еще отвернувшись от меня. — Я не знаю, почему мама вдруг стала сентиментальной.

Я не буду стоять перед ней, чтобы она видела меня. Это она пригласила меня сюда, поэтому она должна смотреть мне в глаза. Если она проигнорирует меня, как Николай…

Майя оборачивается, ее щеки раскраснелись, глаза блестят. Она выглядит не в своей тарелке, что совсем не похоже на ее публичный образ.

— Я до сих пор люблю короны. Они напоминают мне о тех временах, когда нам было весело вместе, — говорит она, а затем вздыхает. — Мне очень жаль. Я вела себя неразумно и слишком опекала тебя. Наверное, мне трудно тебя отпустить, и я была стервой. Я просто не хочу тебя терять.

Вся злость улетучивается так же легко, как и пришла. Я просто не могу долго злиться на нее.

— Не потеряешь, — показываю я. — Мы близнецы на всю жизнь.

— Значит ли это, что ты меня прощаешь?

— Только если ты больше не будешь так негативно вмешиваться в мою жизнь.

— Не буду. Я постараюсь смириться с психом Лэндоном, наверное.

— Это все, что мне нужно от тебя, Майя. Ты мой лучший друг, и мне больно, когда ты со мной не разговариваешь.

— Прости меня, — она обнимает меня так крепко, что я едва могу дышать. — Мне так жаль, Мия.

Я похлопываю ее по плечу, чтобы сказать, что все в порядке. На самом деле, от мысли, что я больше никогда не буду с ней разговаривать, мне становится плохо, поэтому я рада, что теперь все в порядке.

Мы слышим шум у входной двери и вместе направляемся туда.

Мои шаги прерываются, когда я вижу на крыльце дома того, кого ожидала увидеть в последнюю очередь.

Его лицо покрыто синяками, а один глаз фиолетовый, но он все равно улыбается моим родителям, говоря:

— Приятно познакомиться с вами, мистер Хантер и миссис Соколова. Меня зовут Лэндон Кинг, я парень Мии. Могу я войти?

Глава 36

Кайл

Прожив всю жизнь среди волков, я узнаю его, когда вижу.

И этот Лэндон, который утверждает, что он парень моей малышки, несомненно, им является. Я не удивлюсь, если он — вожак стаи.

Его лицо переливается всеми цветами радуги, но на нем безупречная парадная рубашка, отглаженные черные брюки и итальянские туфли премиум-класса.

Несмотря на синяки и повязку, выглядывающую из-за манжета рубашки и сползающую на тыльную сторону руки, он улыбается как уважаемый джентльмен.

Или, скорее, тот, кого научили или кто научился особым способам вести себя как идеальный социально принятый мужчина.

Он смотрит за спину мне и моей жене, и его ухмылка расширяется, когда он произносит:

— Сюрприз.

Мия, которую сопровождает хмурая Майя, осторожно подходит к нему, глаза озадаченные, но щеки красные.

И это, дамы и господа, первый раз, когда я вижу, как краснеет моя младшая дочь.

— Что ты здесь делаешь? — показывает она.

— Я подумал, что раз ты собираешься домой, то я должен присоединиться к тебе и представиться. Я немного опоздал, так как частный самолет моего деда прибыл на остров позже, чем ожидалось. Примите мои искренние извинения за мое внезапное появление у ваших дверей, мистер Хантер и миссис Соколова. Я хотел удивить Мию.

— Не уверена, что это желанный сюрприз, — пробормотала Майя себе под нос, а когда Мия толкнула ее локтем, она простонала. — Ладно, ладно, может быть, это даже немного приятно.

— Спасибо, Майя, — он улыбается без всякого юмора. — Я рад, что ты смогла меня принять.

Рай приглашает его внутрь.

— Не стой на пороге. Заходи.

— Ты упомянул деда, — говорю я, стараясь не задушить этого ублюдка и не бросить его койотам. — Судя по твоей фамилии, это, случайно, не Джонатан Кинг?

— Единственный и неповторимый, — он входит в мой гребаный дом между Рай и Мией, как будто бывал здесь бессчетное количество раз. — Я знаю, что репутация дедушки простирается по всему миру, но я не предполагал, что она дойдет и до вас. Вы имели с ним дело в бизнесе?

— Можно и так сказать.

Теперь понятно, почему его огрубевшее лицо показалось мне необыкновенно знакомым. Конечно, внук Джонатана разделяет его абсолютно властный и крайне раздражающий характер.

— Что с тобой произошло? — я показываю на синяки.

— Небольшой инцидент, вызванный вашим сыном, но