Увы, через несколько дней в Лугано испортилась погода, густой туман окутал озеро, пошел дождь, и прогулки наши пришлось прекратить. Мы ждали день, другой: не улучшится ли погода, проводя время в длительных задушевных беседах. Феликс отсыпался и немного отдохнул от своих сверхчеловеческих трудов. Потом мы вернулись в Берн.

25 октября Феликс должен был с Аванесовым уехать из Берна, кончался срок их отпуска. Они торопились с отъездом еще и потому, что пришло сообщение о начале революции в Германии. Нам с Ясиком ехать в Москву вместе с Феликсом было нельзя, поскольку Феликс был в Швейцарии инкогнито. Кроме того, Феликс боялся, что тяжелые условия, какие в то время были в Москве, плохо отразятся на здоровье Ясика. Поэтому он советовал мне еще немного повременить с отъездом в Советскую Россию.

Мы распрощались с ним, как оказалось потом, на несколько месяцев.

Еще до переезда швейцарско-германской границы из Винтертура 25 октября Феликс послал мне небольшое прощальное письмо с обещанием часто писать. Но обстоятельства сложились так, что наша переписка снова прервалась на продолжительное время»[901].

Из Лугано в Берн Дзержинский прибыл поездом в семь утра 23 октября 1918 г. Дзержинского встречал заместитель Берзина Морис Лейтейзен, который сообщил о начавшейся революции в Германии. Одной из возможных причин отъезда Дзержинского стала случайная встреча с Локкартом. По одной из версий, Дзержинский, на всякий случай, по совету Берзина, взял двухдневную паузу, не выходя в эти дни из дома. После того как выяснилось, что опасности нет, было решено организовать переезд Дзержинского и Аванесова в Германию[902].

Очевидно, что в связи с событиями в Германии цели поездки были скорректированы. Тем более что 23 октября 1918 г. из тюрьмы в Луккау был освобожден Карл Либкнехт, и перспектива более тесных связей со спартаковцами становилась более реальной. Тем самым возникала необходимость встречи Дзержинского и его старого товарища по борьбе. 28 октября 1918 г. Дзержинский писал жене из столицы Германии в Берн: «Только сегодня в 12 часов мы едем дальше. Вчера здесь состоялся ряд собраний, на которых выступал Либкнехт, а потом — демонстрация. Демонстрантов разгоняли шашками, имеются тяжелораненые. Часть демонстрантов прорвалась через полицейские кордоны и остановилась перед посольством, приветствуя его, размахивая шапками и платками, провозглашая лозунги. Это лишь начало движения. Массы ждут переворота. Недостает лишь группы пионеров с достаточной волей и авторитетом.

Роза все еще сидит, и неизвестно, когда ее освободят. Ожидают, что скоро. Либкнехт полностью солидаризуется с нами. В более широких кругах партии слаба еще вера в собственные силы, и отсюда «пораженческие» настроения…»[903]. Именно при личной встрече, которую подразумевает письмо, могли и должны были быть обсуждены как общие вопросы по поводу германских событий, международного положения, так и вопросы помощи германским левым. Письмо свидетельствует о достижении политического понимания и потенциальном сотрудничестве русских и немецких левых.

Характерно, что Ф. Э. Дзержинский, вернувшись в Советскую Россию в Москву, практически сразу выехал в освобожденную Казань. По одной из версий, это было связано не столько с руководством подавления одного из местных восстаний, сколько с поисками казанского золота. Сам Дзержинский оказался впоследствии затребованным на своей работе в ВЧК, и в дальнейшем связь с германскими левыми должен был осуществлять Карл Радек.

В начале января 1919 г. Феликс Дзержинский вместе с И. В. Сталиным был направлен на Восточный фронт в составе партийно-следственной комиссии для расследования так называемой «Пермской катастрофы», когда 24 декабря 1918 г. Сибирская армия Р. Гайды взяла Пермь.

Непосредственно штурмом города руководил генерал А. Н. Пепеляев. Это была крупнейшая победа белых в указанный период Гражданской войны: Третья Красная армия под командованием М. М. Лашевича была практически полностью разгромлена, победителям достались крупные запасы боеприпасов и продовольствия. Захваченными оказались важнейшие оружейные заводы, такие как «Пермские пушечные заводы» в Мотовилихе (район Перми). Менялись важнейшие ранее принятые стратегические решения. Главное командование Красной армии вынуждено было поменять не только направление наступления Второй армии с восточного на северное, но и отменить намеченное ранее передислоцирование Первой армии на Южный фронт, оставив ее на Восточном[904]. Пермские события конца 1918 — начала 1919 гг. оказали большое влияние на ход Гражданской войны, не только приостановив наступление красных войск на Восточном фронте, но и повлияв на ситуацию на ключевом Южном фронте.

Эффект указанного поражения определил дальнейшее обозначение этих событий как «Пермская катастрофа». Данный термин ввели в оборот И. В. Сталин и Ф. Э. Дзержинский, направленные для выявления обстоятельств падения Перми. Термин «катастрофа» упоминался ими в отправленном отчете В. И. Ленину по телеграфу 19 января 1919 г., в их отчете ЦК и Совету Обороны 31 января 1919 г. Следует отметить, что Ленин ранее в телеграмме от 31 декабря 1918 г. писал Л. Д. Троцкому о катастрофическом положении в армии под Пермью.

Расследование пермских событий было поручено Я. М. Свердловым И. В. Сталину и Ф. Э. Дзержинскому, которым удалось в значительной степени выправить ситуацию. Политическим и военным обстоятельствам этих событий посвящен ряд последних исторических публикаций[905]. Однако в них в полной степени не раскрыто влияние этих событий на судьбы указанных деятелей. Между тем «пермская катастрофа» оказала существенное влияние на дальнейшие взгляды и жизненный путь как Сталина, так и Дзержинского.

Ситуация в захваченном белыми регионе грозила распространиться на соседние территории, угрожая не только местной советской власти и населению, но, и что было более важно, была опасность разрушения северного участка Восточного фронта. Необходимо было в срочном порядке стабилизировать фронт, выявить причины поражения в декабрьских событиях с целью предотвращения новых. Этот вопрос обсуждался на заседании ЦК 30 декабря 1918 г. Уже 1 января 1919 г. ЦК РКП (б) и Совет Обороны образовал партийно-следственную комиссию в составе И. В. Сталина и Ф. Э. Дзержинского для выяснения причин сдачи Перми и принятия мер к восстановлению доминирования советской власти в этом районе. Делегирование указанных лиц не было случайным. Это не было, например, инициативой Дзержинского, который намеревался в эти дни выехать в противоположном направлении на Западный фронт, посетив заодно родные места[906]. Не выявлено по документам инициативы в данном вопросе со стороны И. В. Сталина. Обоих видных деятелей большевистской партии «делегировал» Я. М. Свердлов, решая этим сразу несколько задач. Помимо необходимости расследования обстоятельств «Пермской катастрофы» Свердлов, во-первых, добился удаления из Москвы Сталина, своего оппонента по многим вопросам[907]. Отъезд Дзержинского также отвечал интересам Свердлова. Для него было важным временное замещение на посту руководителя ВЧК Дзержинского Я. Х. Петерсом, с которым он «сработался» в период отставки Дзержинского летом 1918 г. и его же более поздней осенней поездки (по инициативе того же Свердлова) в Швейцарию и Германию. ВЧК, таким образом, становилась более подконтрольна Свердлову.