Нагиль только что вернулся из земель Медной Козы, лежащих у храма Дерева. Возможно, Рэвона следовало похоронить в землях храма Воды, рядом с мастером Вонгсуном, но Нагиль посчитал, что связи с Драконом Дерева у Рэвона куда больше, и потому нарушил традицию. Он вообще против многих правил пошёл, чтобы похоронить брата, и нарушил много законов, чтобы поступить так, как считал верным, а не как велели ему чиновники. Чего они понимают, эти старики, просиживающие паджи в Совете без дела…

Могилу хёна накрыли камнем без подписей, но Йонг украсила её цветами гибискуса, посадила рядом сливу, как знак причастности к Великому Циклу, а Ли Хон велел изготовить статую. Нагиль убеждал, что это лишнее, что Рэвон был бы против, но король его не слушал – впервые за время его правления они чуть не поругались. Пришлось уступить, тем более что навещать последнее пристанище брата Нагиль не планировал.

Чувствовал, что этого не случится, даже если он пожелает: Йонг как-то странно на него посмотрела, когда он сказал, что наблюдать за ростом сливового дерева, укрывающего своей тенью усыпальницу Ким Рэвона, было бы славно. Похоже, Йонг что-то знала о будущем и не говорила Нагилю, хотя и утверждала, что больше не слышит голосов духов.

– Имуги освободился, он спит на дне Великого Моря, охраняя свою жемчужину, – сказала она однажды вечером, когда рассматривала крыши восстанавливаемого после битвы Ульджина. – Вместе с ним исчезли и духи. Теперь я действительно стала последней мудан Ордена Белого Тигра. После меня никого не будет, Нагиль.

Как и после Нагиля не останется Великих Зверей: Дракон Дерева, Дракон Металла пропали совсем, он тоже их больше не слышал. Было так предначертано или нет, он не знал и не спешил уточнять это у Йонг.

Новое сменило старое, как должно. Теперь Чосон должен был защищать себя сам. Может, оно и к лучшему.

Нагиль нашёл Су Имдона в придворном храме: монах молился предкам в дыму их благовоний. Войдя в его пристанище, Нагиль не почувствовал ни прилива сил, ни давления: его больше не беспокоили ограничения Дракона.

– Явился, – просто сказал Имдон. – Я думал, не придёшь.

– Я должен был, – ответил Нагиль, садясь подле своего учителя. Тот на него не взглянул, но подвинул к нему циновку.

– Ты никому ничего не должен, мой ученик, – сказал монах. – Ни мне, ни вану Чосона, ни самому Чосону.

Нагиль склонил голову, рассматривая ширму с изображением пяти гор, солнца и луны. Такая стояла за троном прежнего короля. Теперь она потускнела, краски выцвели, стёрлись символы Великих Зверей на углах картины.

– Вы многое мне рассказали, – сказал Нагиль. – Хотя и не должны были.

– Ой ли? – усмехнулся Имдон. – Помню, как ты грозился казнить меня за свою госпожу, а потом ругал воинов, что меня потеряли, а потом спорил с королём, что меня пощадил. У нас был уговор, генерал. Я свою часть сделки выполнил. Ты свою тоже.

Он повернулся к Нагилю, посмотрел на него спокойным взглядом, за которым больше не прятались обман и злость.

– Вы знали, что мы придём к такому исходу? – спросил Нагиль. Имдон улыбнулся.

– Нет, конечно. Мало кто знает, что ему готовит будущее. Разве что мудан Ордена Белого Тигра? Да и она, похоже, силу свою утратила.

– Как и я.

Имдон кивнул, нисколько не удивившись.

– Ты потерял своего первого мастера, когда тот был нужен тебе больше всего на свете, но приобрёл нового в моём лице. Она потеряла своего учителя в момент самой большой беды, но нашла другого, когда меньше всего на это надеялась. Ваши пути похожи, генерал. Больше, чем вы оба могли представить. Больше, чем я мог предположить.

– Вы не удивлены.

– Нет, – согласился Имдон. – Хотя в тот день, когда я отправил слабую девочку в руки японского генерала, я считал себя правым. Теперь вижу, что ошибался.

Нагиль решил, что Имдон рад этому, но уточнять не стал – пусть каждый останется при своих мыслях.

– Что собираетесь делать, мастер?

Монах задумался и неожиданно пожал плечами.

– Не знаю, мой ученик. Моего ордена больше нет, последователи разбежались. Создавать новый на пепле из прошлого будет неразумно.

– Я мог бы попросить о вас короля, – сказал Нагиль. – У него найдётся место при дворе, раз от шаманов он отказался.

– Отказался? – грустно усмехнулся Имдон. – Или вы ему отказали?

Нагиль поправлять его не стал. Ли Хон предлагал Сон Йонг должность, обещал защиту и хорошую жизнь, а после сам же поправился, что хорошего в дворцовой жизни даже в мирное время почти не найти. Йонг не стала отвечать резко, только улыбнулась ему.

Расставаться с сердечным другом ей было больно. Ли Хону – почти невыносимо.

– Не думаю, что мне найдётся место в новом Чосоне, – медленно произнёс Имдон после затяжного молчания. – Я принадлежу прошлому времени, и мне следует уйти в тень. В конце концов, всем нам это светит. Рано или поздно – тут уж как распорядится судьба.

– Вам ещё жить и жить, – возразил Нагиль, но с сожалением услышал в своём голосе неуверенность. – Вы многому можете научить тех, кто будет восстанавливать страну. Без старых порядков новые не родятся.

– Тут ты прав, – согласился Имдон. – Может быть, я уйду в горы и буду принимать учеников, всех, кто захочет слушать. Делиться знаниями нужно с теми, кто готов принять их. Как ты.

– Я не был готов, – выдохнул Нагиль и слабо улыбнулся.

– Не был, – кивнул монах. – Но именно это сделало тебя тобой.

Они говорили вовсе не об отношениях ученика и учителя, в словах крылось нечто большее, чем можно было распознать сразу. Далёкое прошлое, недавнее прошлое, будущее, сокрытое в тени грядущих дней, месяцев, лет. Нагиль улыбнулся, легко и свободно, только теперь оглядываясь на путь, который прошёл от храма Воды, что стал ему домом, до победы в этой войне.

Он был потерянным ребёнком без надежды на хорошую жизнь, а стал генералом всего Чосона, за которым шли тысячи тысяч воинов. В этот момент его привела череда случайностей, и сомневаться в своём предназначении Нагиль теперь не смел.

– Спасибо за всё, мастер. – Он низко поклонился Имдону, тот кивнул.

– Спасибо тебе, мой ученик. Уверен, тебя ждёт великое будущее.

– Хотелось бы его избежать, – усмехнулся Нагиль. – Довольно на мою жизнь пришлось великих событий. Теперь я хотел бы быть простым человеком и тревожиться о простых вещах.

– Твоя правда. Что ж, на этом, думаю, наши пути расходятся.

Они поднялись с колен, поклонились друг другу, и Нагиль ушёл из придворного храма.

Солнечный свет заливал дворцовые павильоны, отстраиваемые заново после пожаров и других бедствий, ярко зеленела выросшая трава и трепетали на летнем воздухе распустившиеся цветы у пруда. Тепло окружало дворец, Хансон и сердце Нагиля.

Во дворец прибыл генерал Хигюн с внушительным отрядом людей: Йонг