Пока же, размышляя на вилле Антониони над причинами отказа, Андрей нашёл две: «1) Венеция была диссидентским фестивалем (а как же тогда Данелия?) 2) Не дать в Венецию Тарковского для того, чтобы она не стала из-за этого „главнее“[260] Московского фестиваля. Ужасно расстроился. Мерзавцы».

Автопробег по «северному пути». Монтерки: история Мадонны, которая никогда не снималась дома

5–22 августа 1979.

Формелло, вилла Киджи-Версалья, Баньо-Виньони, Монтерки, Сиена, аббатство Сан-Антимо, Виньони-Альто, Сан-Квирико-д’Орча, Монтикьелло, аббатство Монте-Оливето-Маджоре, Вольтера, Сан-Джиминьяно, Флоренция.

«Идиот». Достоевский и Солоницын.

—

5 августа Тарковский и чета Гуэрра вернулись в Рим. На этот раз авиакомпании не бастовали, однако дорога Андрея утомила всё равно: его укачивало в автомобиле. 6 августа состоялся важный разговор с оператором Лучано Товоли. Режиссёр предложил ему доделать, а точнее, сделать фильм «Время путешествия», поскольку, напомним, Тарковский остался крайне недоволен работой Джанкарло Панкальди, с которым они ездили по южному кольцу. Товоли — выдающийся мастер, снимал в тот момент с Антониони, так что, вероятно, идею привлечь его подал сам Микеланджело на Сардинии.

Поездка по южному кольцу — лишь малая толика работы над «Временем путешествия». В картину попали кадры из Лечче, Сорренто, Равелло, Трани, Фиордо-ди-Фуроре, но многое ещё предстояло снять, и главное — Баньо-Виньони. А уж выбор натуры для «Ностальгии», вообще, ещё только начинался, потому 8 августа обновлённая съёмочная группа вновь отправилась в путь. На этот раз — на север от Рима (см. карту 66).

Перечисляя членов группы в своём дневнике, Андрей называет супругов Товоли — Лучано и Летицию — Франко Терилли, звукооператора Эудженио Рондани, который, в отличие от Панкальди, в прошлый раз произвёл на Тарковского очень хорошее впечатление. Про Тонино и Лору Гуэрра он даже не говорит, их участие само собой разумеется.

Режиссёр сразу нашёл общий язык с новым оператором и принял их с супругой «за своих»: «Лучано милый, мягкий человек, похожий на Штепселя, а его жена Летиция — на Валю, администратора „Сталкера“». Сравнение с Валентиной Вдовиной, несомненно, следует расценивать как комплимент.

Первой точкой на пути стал городок Формелло, где группа снимала разрушенную церковь. Этот пункт располагался совсем недалеко, всего в одиннадцати километрах от окраины Рима. Подобная близость выглядит, как минимум, иронично в исторической перспективе, поскольку в первом тысячелетии до нашей эры территория Формелло входила в город-государство Вейи, одно из крупнейших поселений этрусской додекополии. Более того, его центр находился ещё ближе к Вечному городу. На протяжении веков римляне воевали с этрусками, и, несмотря на географическое расположение, неприступный Вейи пал одним из последних в 396 году до н. э.

Далее следует длительный исторический пробел. На этом месте не было крупных поселений до тех пор пока в конце VIII века папа Адриан I не возвёл здесь своё легендарное имение «Domusculta Capracorum». Оно простояло недолго, в IX столетии было стёрто с лица земли сарацинами, но, так или иначе, тут вновь появились люди. Летопись 1027 года уже содержит упоминание «fundus[261] Formellum». В XI веке эти земли, согласно принципам наследования, принадлежали церкви, а точнее, базилике Святого Павла за городскими стенами[262] — одной из четырёх «папских базилик». Вскоре здесь возвели храм Сан-Лоренцо, а также основали постоянное поселение. В 1279 году Формелло стало феодом семейства Орсини, которое почти через четыре века продало его представителям династии Киджи — древнего сиенского аристократического рода.

Какую именно «разрушенную церковь» снимали Тарковский и компания сказать затруднительно. В силу сохранности, вряд ли это могли быть базилика Сан-Лоренцо или храм Микеле-Арканджело. Рискнём предположить, что режиссёр имел в виду всё же не церковь, а виллу Киджи-Версалья (@ 42.068422, 12.406848), расположенную в черте города, на названной в её честь улице Виллы.

Построенное в 1665 году кардиналом Флавио Киджи, племянником папы Александра VII, ныне имение обратилось в истинные руины, покрывшиеся дикой растительностью. В относительной целости сохранилась разве что одна башня, некогда возвышавшаяся над парадным входом. Будучи собственностью владеющей регионом династии, вилла была интегрирована в инфраструктуру Киджи: множество подземных ходов обеспечивало тайное сообщение с разными уголками Формелло и, в частности, с семейным палаццо. Эти тайные коммуникации сыграли свою роль и во время страшного наводнения в сентябре 1965 года.

Приведённое изображение виллы (см. фото 67) сделано всего через шесть лет после потопа. Сейчас она разрушена ещё сильнее, а также гуще заполонена растительностью. Вероятно, идея того, что для фильма понадобятся захваченные природой руины — своеобразная антитеза созданной людьми архитектуре — уже обсуждалась Тарковским и Гуэррой. В результате, пусть и не эти развилины, но другой крайне похожий объект — церковь девы Марии в Сан-Витторино — действительно попал в «Ностальгию». Да и остов Сан-Гальгано — одно из ключевых мест съёмок — тоже сродни.

По дороге от Формелло путешественники снимали пейзажи и овец, собравшихся возле дерева. Оба эти кадра можно увидеть в картине примерно на пятидесятой минуте. Конечной точкой в этот день стал уже знакомый городок Баньо-Виньони, где компания вновь остановилась в отеле «Терме», причём Тарковский и Гуэрра довольно надолго, до 21 августа. Посёлок стал базовым пунктом в ходе путешествия на север. Новые места кинематографисты смотрели ещё 9-го, 10-го, 15-го, 16-го и 21-го, во все дни, кроме последнего возвращаясь сюда. В остальные даты часть группы отбывала в Рим, а Андрей и Тонино оставались работать над сценарием в том самом месте, где, как они решили уже окончательно, должно происходить действие их будущего фильма. В связи с этим стоит всё же прояснить, где именно жил режиссёр.

Когда мы говорили о Баньо-Виньони в прошлый раз, то приводили слова Тарковского про мрачный тридцать восьмой номер гостиницы. В последующих интервью он неоднократно рассказывал, как останавливался в нём. «Я не знаю, почему он так говорил, — отвечает автору эти строк хозяин отеля, обиженно надув щёки, — мы предоставили ему наш самый комфортабельный номер с прекрасным видом [см. фото 68]. — 221–й». На месте тридцать восьмого теперь подсобное помещение, и никакими уговорами не удалось заставить владельца показать его: «С тех пор мы произвели перепланировку[263] отеля. В любом случае, мы не хотим открывать сейчас дверь и демонстрировать комнату, в которой Тарковский не жил. Вы сфотографируете, напечатаете снимок в книге, и этот обман получит дополнительные подтверждения. Пусть никто и никогда не увидит это окно, выходящее в стену».

Хозяин очень настойчиво повторял «никто и никогда», потому автор этих строк решил умолчать, что кадры, снятые в упомянутой комнате, попали в картину