– Мы приедем раньше, – услышал он, – если твоя жена не откроет нам дверь… Ломать?

– Ломайте, – Булгаков швырнул трубку на рычаг и бросился к выходу.

…Она проснулась от ощущения страха и одиночества. В комнате было нечем дышать, запах гари забивался в легкие, и вся она с ног до головы покрылась липким потом. Рука ее коснулась подушки. Орлова не было рядом. Слезы – от мгновенно охватившей паники – колом встали в горле.

– Андрей, – позвала она охрипшим голосом. – Андрей, где ты?

Тишина текла медленно, роняя на нее тяжелые свинцовые капли, и затягивала ее в густое болото, не оставляя шанса выбраться на поверхность.

– Андрей, – позвала она погромче, ожидая, что тот появится из ванной или кухни. Но тишина стояла все такая же жуткая.

Трепеща, она ощупью нашла выключатель ночника и щелкнула им. Тусклый свет не рассеял ее страха, наоборот, темные углы комнаты стали еще непрогляднее. Катрин откинула влажную от пота простыню и встала.

– Андрей, – на нее накатил первобытный ужас, а сгустки теней по углам не сводили с нее жадных глаз, – ты здесь?

Она медленно двинулась по квартире, включая по дороге весь свет, который только можно зажечь. Орлова нигде не было – ни в ванной, ни на кухне, ни в коридоре.

– Боже мой, – прошептала она. – Он ушел… Он все-таки ушел…

Звонок городского телефона хлестнул по нервам. Катрин, шлепая босыми ногами по почти горячему полу, бросилась к нему.

– Андрей? – крикнула она, схватив трубку, но в ответ услышала короткий, сухой смешок.

– Как интересно. Почему ты так уверена в этом, любимая?.. – голос был до жути знаком ей, но она не могла понять, кому он принадлежит. – Предположим, это я. Ты успела соскучиться?

– Кто это? – мгновенно севшим голосом прошептала она. – Чьи это мерзкие шутки?

– Это не шутки, – снова раздался отрывистый смех, как будто ломали сухое печенье. – Это все о-очень серьезно, моя милая Катрин. Представь себе на мгновение – я не Андрей. Представила? Судя по молчанию – представила. Катрин, серьезно – неужели этот подонок еще не осточертел тебе за столько-то лет? Милая, тебе следует сменить мужчину. Хочешь, приеду? И тебе уже не будет страшно.

– Кто это? – пролепетала она.

– Это важно для тебя? – продолжил мягко голос. – Конечно, важно. Однажды ты узнаешь и удивишься. Не бойся, я никогда не сделаю тебе больно. Соглашайся.

– Кто ты? – повторила она.

– Твой друг. Я рядом с тобой много лет и все эти годы любил тебя.

– Любил меня? – в шоке произнесла Катрин.

– Ты удивлена? Ты догадалась, кто я? Ведь невозможно представить, чтоб ты этого не замечала.

– Мигель, это ты? – закричала она, не помня себя.

– Возможно, – голос наслаждался ее страхом. – Возможно, я – Мигель. Или Олег. Или – Булгаков. Не исключено, что я – Орлов и просто испытываю тебя на прочность. Но я точно не Антон, ха-ха. Ну что, интересно? Хочешь меня увидеть, Катрин? Я совсем рядом.

– Не-ет! – закричала она. Ее колени подогнулись, и она, изломившись, осела на пол. Телефон упал рядом и раскололся, словно ореховая скорлупа – мгновенно онемевшие пальцы оказались не в силах удержать хрупкий аппарат.

– Господи, что же делать, – пробормотала она в панике. – Что же мне делать?

«Guardian, – вспомнила она про подарок Булгакова. – Боже, куда я его дела?»

Он оказался в ящике комода, стоявшего в прихожей, она сунула его туда, сняв с руки, едва вернувшись домой после обеда с Сергеем. А сейчас, еле удерживая устройство в руках, она пыталась вспомнить последовательность кода.

Она с трудом попадала пальцем по нужным кнопкам, по несколько раз сбиваясь и начиная набирать номер заново. Наконец ей удалось ввести нужную комбинацию цифр. Она сжимала в руках маленький аппарат, как будто цепляясь за последнюю надежду выжить. И поэтому, когда ее сотовый запел голосом Милен Фармер, она только чуть вздрогнула и конвульсивно стала нащупывать кнопку ответа. Это мог быть только Булгаков.

– Серж! – Она почти рыдала. – Приезжай, Серж! Мне страшно! – Ее голос сорвался, и она могла только шептать.

– Сейчас, – услышала Катрин в ответ жуткий, чуть надтреснутый голос, – сейчас я приеду, querida, жди меня… Ложись в постель и жди.

Не дослушав, она шарахнув рукой сразу по всем кнопкам. Ее трясло, и зубы выбивали звонкую дробь. Ледяное оцепенение охватило Катрин. Сидя на полу напротив входной двери, она обостренным, как у раненого зверя, слухом различила звук лифта, остановившегося на этаже.

– Помогите, – в отчаянии прошептала женщина. – Помогите, ради Бога!

Отчетливый скрежещущий звук ключа, сунутого в скважину и поворачиваемого кем-то осторожным и медлительным… Дверь, словно сопротивляясь, стала открываться.

– Ты что здесь расселась, да еще голая?! – спросил Орлов, заходя в квартиру.

– Ты почему не спишь? Что ты здесь устроила?

Она молчала, прижимая к груди металлический браслет.

– Я за сигаретами выходил, – сказал он, помогая ей подняться, – сигареты у меня кончились. А это что у тебя?

– Guardian, – ответила Катрин и, проваливаясь в душную темноту, повисла на его руках.

– Послушай, не ходи туда! – Глинский встал у него на дороге. – Тебе не стоит смотреть на это.

– Она умерла? – Виктор не ответил, но одного его взгляда Сергею хватило, чтобы понять: случилось самое страшное.

– Этого не может быть! – покачал он головой. – За что – Алену?

Они стояли около лифта. Дверь в квартиру была распахнута, и незнакомые люди входили и выходили. Сергею показалось – все это происходит не с ним, что изматывающий кошмар вот-вот кончится. Алена разбудит его на работу, так как он в очередной раз не услышит будильника, и он поймет – ему никто не звонил, он не гнал, как сумасшедший, по улицам спящего города, и перед ним теперь не стоит Виктор, удерживая его на месте.

…Жена Булгакова лежала на полу около кровати. Вернее, лежало то, что от нее осталось – искромсанная плоть в жалких обрывках ночной рубашки. Копна рыжих волос слиплась в сплошную массу. Одна из домашних туфелек, слетевшая с ее ноги, валялась здесь же, в черной луже. Зубов, спешно вызванный Виктором, стоял посреди комнаты, растерянно озираясь по сторонам и чувствуя, как тоскливый гнев, словно удав, сжимает кольца вокруг горла. Всего два месяца назад эта рыженькая медсестра сидела перед ним на допросе и отчаянно защищала право хранить врачебную тайну. Как знать, если б она дала показания против Орлова – может, осталась бы жива? И кровавый маньяк не разгуливал бы сейчас на свободе? Ничего нельзя изменить.

– Действительно, был звонок на сотовый Булгакова в час три минуты, – сказал Зимин, поднимая голову от телефонного аппарата, но номер не определился. Значит, звонили либо из автомата, либо с компьютера. Скорее, из автомата – тут уж точно гарантия того, что его не смогут засечь.