Урс заглянул за парапет. Он увидел большой круг, точнее, восьмиугольную арену, освещенную огнями факелов, совершенно пустую, аккуратно посыпанную белым песком. Сам Урс, очевидно, находился на балконе гигантского театра, огибавшем арену по всей окружности. Выше располагался еще один, более узкий, ярус, похоже, пустой. Нижний, самый широкий, ярус жуткого театра заполняла публика. Урс отпрянул. С первого взгляда ясно: ему все это снится, ведь таких странных существ на свете просто нет.

Он снова перегнулся через парапет, чтобы получше разглядеть. Примерно половину зрителей составляли двуногие существа с бледной, как у утопленников, кожей. Череп выше лба раздваивался, отростки напоминали рога. Одеты существа были в дорогие одежды из бархата и блестящего шелка, в свете факелов сверкали украшения: золото, брильянты, серебряные браслеты.

Бледнокожие существа занимали передние ряды, позади них теснились зрители иного сорта, привлекавшие внимание своей разношерстностью. Крохотные карлики и исполины по два метра ростом, покрытые зеленой, красной, желтой или синей чешуей. Урс разглядел крылатых обезьян, гномов с крокодильими головами, свиней со слоновьими хоботами. Объединяло их только то, что всех их будто собрали из кусков разных животных.

Среди этой пестрой публики тут и там мелькали кровомясы, йети, брюквосчеты, свиноты и прочие толстокожие существа. Счет зрителей в театре шел на тысячи. Безусловно, это самое удивительное место, где Урсу когда-либо приходилось бывать — во сне или наяву.

Только теперь внимание Урса привлек отгороженный сектор на противоположной стороне арены. От публики четырехугольную ложу отделяла стена и отряд солдат-кровомясов. Зрителей в ложе двое. Посередине — трон, напоминавший большую кровать с балдахином.

Разглядев фигуру, восседавшую на троне, Урс второй раз отпрянул от парапета.

Уродливый карлик

Такого причудливого создания Урс еще не видывал: непропорционально большая голова на тонкой шее, крохотные глазки, мускулистые плечи и ноги, тщедушное тельце, слишком длинный узкий нос, бесформенный лоб, и при всей этой грубости — удивительно изящные руки. Но всего неприятней выглядел рот карлика, будто прорезанный ножом от уха до уха. Отвратительный оскал. Карлик разительно отличался от остальных зрителей: судя по белой коже, принадлежал к знати, а поскольку восседал на троне, мог быть даже королем.

Однако больше всего поразило в нем Урса не телесное уродство. Никогда еще не встречал он особу, так явно выставлявшую напоказ свою злость. Карлик то делано закатывал глаза так, что оставались видны только белки, то злобно прищуривался, то снова широко распахивал веки, безжалостно обводя колючим взглядом публику. Он беспрестанно корчил гримасы, высовывал длинный тонкий язык и то и дело противно блеял, отчего зрители, сидевшие поблизости, ежились, как от ударов плеткой. Урс недоумевал, как удалось такому неприятному созданию пробраться к нему в сон.

Фигура в черном

Еще одна фигура в ложе шныряла позади трона. Та же бледная кожа, как у утопленника, тот же раздвоенный череп, но, в отличие от карлика на троне, существо было высоким и тощим. А еще ему, похоже, не нравилось быть на виду. Казалось, фигура желала спрятаться за трон.

Тут карлик влез с ногами на сиденье трона. Фигура в черном властно подняла правую руку, и гул голосов в театре умолк. Правитель, не переставая ухмыляться, облизнулся и начал тонким писклявым голоском:

— Бродо жалоповать, о выное нленипки Тратеа сикравой мерсти! Вы дебуте рдаться! И вы гипобнете! О, стлисчавцы! О, бранизные! Вас веприли, бычто вы казаполи сочавыйшее кусисство чтепонной блипуке! Вы разситесь! И вы реумте! Вот шава басудь! Да чненатся бийсутво!

Слова карлика гулко прокатились по театру. Его речь, хоть и прозвучала на непонятном языке, была, очевидно, обращена к вольпертингерам. Урсу даже показалось, что карлик с другого края арены вперил в него взгляд своих крохотных сверкающих глазок.

Сосед-вольпертингер в недоумении взглянул на Урса.

— Ты что-нибудь понял? — спросил он.

Только теперь Урс заметил, что из камер к парапету вышло множество вольпертингеров, закованных в цепи. Вдалеке он разглядел Рольфа, узнал Тсако, Биалу и многих других. На противоположной стороне стоял Ушан Делукка.

Неожиданно Урс вспомнил имя своего соседа: Коррин Чернодвор.

— Нет, — ответил Урс. — Ничего не понял.

— Где мы? — продолжал Коррин. — Это сон?

Публика молчала. Казалось, ее глубоко тронула речь карлика. Слышались только нервное покашливанье и шарканье ног.

Тут Урс подумал: «Если он спрашивает, не сон ли это, кому же из нас двоих он снится?»

— Где мы? — повторил Коррин. — Что это за народ? И кто, черт побери, этот отвратительный карлик?

ИСТОРИЯ ГАУНАБА ДЕВЯНОСТО ДЕВЯТОГО

Гаунаб Аглан Ацидаака Бенг Элель Атуа Девяносто Девятый был, как нетрудно догадаться, девяносто девятым правителем Бела. Помимо обычных прав и обязанностей это означало, что он и есть тот самый побег разветвленного родового древа, чьему потомку суждено стать сотым королем подземного мира и исполнить Красное пророчество.

Красное пророчество — это древняя надпись на ветхой каменной стене в центре Бела, сделанная кровью великого алхимика и прорицателя Йоты Бем Тагхда. Давным-давно тот вскрыл себе вены острием гусиного пера и исписал всю кровь до последней капли. Пророческое видение случилось у него вдали от дома, чернил под рукой не оказалось, вот и пришлось воспользоваться собственными жизненными соками. Прорицатель исполнил свой долг, приняв мученическую смерть. Так сказано в летописи Бела.

Красное пророчество

Красное пророчество составлено на древнем языке, надпись почти стерлась, но за сотни лет кропотливого труда алхимики Бела разобрали и перевели его. Пророчество состоит из двадцати предсказаний, восемнадцать из которых понятны лишь посвященному. Написанные своего рода тайным алхимическим шифром предсказания кишат давно вышедшими из употребления словами. Если верить переводчикам, предсказания обещают жителям Бела счастье, здоровье и благополучие, но, чтобы они сбылись, необходимо поддерживать искусство алхимии на высочайшем уровне. Вот вам первая причина развития алхимии в Беле.

Девятнадцатое предсказание, напротив, сулит городу ужасную катастрофу: наводнение в результате прорыва свода пещеры или извержение подземного вулкана, однако в том лишь случае, если алхимии перестанут уделять должное внимание. Вот вам вторая причина развития алхимии в Беле.

Двадцатое, и последнее, пророчество под страхом опустошительной эпидемии предписывает сотому правителю Бела покинуть город со своим войском и фрауками и завоевать наземный мир.