– Так он с сестрой почти час разговаривал, все у нее выяснил. Если бы вы с ней поговорили, может, тоже сразу же все поняли бы.

– После того, как она меня на всю страну грязью поливала?! – взвился Гуров.

– А почему вы, кстати, с Болотиным-то разошлись?

– Неважно, – пробормотал Лев, потому что для него признать свою ошибку было смерти подобно, но потом подумал, что Савельевы при желании сами могут спросить у Александрова, и процедил сквозь зубы: – Я виноват. Тогда, три года назад, я обвинил его в том, чего он не делал. А узнал об этом только во вторник.

– Ну, тогда понятно, почему ни Ольга, ни Мария к вам за помощью не обратились, – покивал Степан и, чтобы оставить эту неприятную для Гурова тему, сказал: – Кстати, ни Мария, ни девочки так и не прилетели.

– Вот и найди мне завтра Ольшевского хоть из-под земли! Есть у меня о чем с ним поговорить!

– Увы и ах! – развел руками Степан. – У нас такая запарка, что не продохнуть. Почти казарменное положение. Я ненадолго вырвался, чтобы вам все рассказать, и уже снова бежать надо, так что я кофе пить не буду.

– Но хоть получается что-то? – спросил Лев, провожая его до двери.

– Тьфу-тьфу-тьфу! – поплевал тот через левое плечо и этим ограничился.

Проводив Степана, Гуров вернулся в кухню, увидел залитую сбежавшим кофе плиту и вылил его остатки в раковину. Сбежавший кофе – уже не кофе. Перейдя в зал и устроившись в кресле, он стал размышлять, что ему делать с Ольшевским. Обнаглел ведь, мерзавец! Ему было сказано: вернуть Марию и девочек в Москву, а их до сих пор нет. С одной стороны, особо авторитетным вором Ольшевский быть не мог – статьи не те, а с другой – выбрали-то именно его. И трогать его без веских оснований и железных доказательств, которых пока не было, нельзя! Как бы к нему ни относились остальные воры, на его защиту встанут все – Гуров ведь покусится на десятилетиями установленные законы и понятия.

А Мария не особо ему и нужна, потому что деваться ей некуда, все равно вернется в свою квартиру и свое получит – уж ее-то участие в похищении детей ни у кого сомнений не вызовет. За девочек Лев и вовсе не волновался – раз Ольшевский так вписался за своих родных, то с их голов волос не упадет. Нет, тут дело было в принципе! Гуров он или нет в конце концов? И если он сказал, чтобы их вернули, а этого не сделали, то пусть этот выскочка пеняет на себя. Лев решил позвонить Ольшевскому, но, сколько ни набирал его номер, тот не отвечал. Так и не дозвонившись, он лег спать с твердым решением добрать все недобранное, потому что, пока криминалисты не скажут свое веское слово, ему на работе делать нечего.

Воскресенье

Звонок сотового разбудил Гурова в восемь часов утра. Еще не отойдя от сна, он приложил трубку к уху и вдруг услышал:

– Гуров, чего у тебя стряслось?

– Кто это? – недоуменно спросил он.

– Цезарь. Ты мне вчера весь вечер телефон обрывал. Я решил, что у тебя что-то случилось и помощь нужна. Так что у тебя?

У Льва даже дыхание перехватило. Чтобы ему, полковнику полиции, какой-то преступник вот так запросто звонил? Ну, наглец!

– Это у тебя случилось! – грозно начал он. – Я что, плохо говорю по-русски? Или у тебя со слухом проблема? Тебе было сказано, чтобы Мария…

– Тьфу ты, черт! Я думал, действительно что-то серьезное, – перебил его Цезарь и рассмеялся. – Полковник, ну, что ты суетишься, как дешевая шлюха под клиентом? Всему свое время, – и отключил телефон.

От такой наглости Гуров окончательно потерял дар речи. Такого себе с ним не позволял никто и никогда! Даже матерые преступники, у которых руки по локоть в крови, а за плечами столько ходок, что они уже и сами не все помнили, говорили с ним уважительно. А этот практически самозванец смеялся ему в лицо. Нет, такого прощать нельзя! Сон как рукой сняло. Лев встал и начал приводить себя в порядок, а сам тем временем обдумывал план не мщения, но справедливого возмездия наглецу! Он перебирал различные варианты, потом переключился на Болотину, из-за которой вся эта каша и заварилась. Взбесившись из-за того, что все тут с ума сходят, а она одна живет припеваючи, он решил, что пора добавить в ее медовую жизнь изрядную порцию дегтя, и позвонил Степану.

– Лев Иванович, я еще дома, но уже ухожу. Что стряслось?

– У вас там в сейфе лежит диск, это копия того послания, что оставил мне Садовников. Он мне срочно нужен. Привези его.

– Хорошо. Только давайте договоримся так, я вам позвоню, и вы выйдете к арке и заберете его у меня, а то каждая минута на счету.

Савельев подъехал, Гуров забрал диск, а потом отправился к Болотиной в Склиф. И не знал в тот момент Лев, что уже, как беспечная птичка, встал двумя ногами в силок, приготовленный для него Ольшевским. Пройдет совсем немного времени, петля затянется, и птичке… может быть, и конец. Если бы только Гуров озаботился навести справки об Ольшевском по-настоящему, спросил у знающих того лично людей, что он собой представляет, то крепко подумал бы, стоит ли вообще с ним связываться. Но Лев мыслил стереотипно: экономические преступления – это не тяжкие статьи, значит, и противник ему попался несерьезный, который и корону себе купил, и должность главы воровского сообщества тоже. Он очень удивился бы, узнав, что и корона не куплена, и должность тоже, потому что воры действительно уважали Ольшевского за ум, предусмотрительность и способность всегда находить как минимум два выхода из самого безнадежного положения.

Возле палаты Ольги стояли два охранника. Они молча и бесстрастно посмотрели на Гурова, но было ясно, что малейшая его попытка пройти «без доклада» закончится для него в лучшем случае в травматологии.

– Я – полковник полиции Гуров. Скажите Ольге Леонидовне, что мне нужно с ней поговорить.

Не произнеся ни слова, один из охранников постучал в дверь, дождался ответа и скрылся в палате, откуда тут же вышел и сказал:

– Сейчас Ольга Леонидовна переоденется и примет вас.

Через несколько минут из палаты раздался голос Болотиной, разрешавший войти, и охранник сделал приглашающий жест рукой: просят, мол. Гуров переступил порог и, взглянув на Ольгу, встретившую его стоя, да еще и с видом принимающей подданных королевы, почувствовал, как немного улегшаяся было злость всколыхнулась в нем с новой силой. Не поздоровавшись, не спросив, как себя чувствует Болотин, он с ходу набросился на нее:

– Скажи, Оля, каким местом ты думала, когда решила эту пресс-конференцию устроить? Ты на что, точнее, на кого надеялась? На брата-бандита?

– Господин Гуров, вы сами несколько лет назад доказали мне, что моего брата нет в живых, – хладнокровно парировала она. – Вы научились воскрешать мертвых? Тогда вам в морг! Вам там цены не будет!

– Не морочь мне голову! Ты с ним во вторник утром почти час беседовала. Что он тебе пообещал? Помочь? Тогда он сделал все с точностью до наоборот: он тебя очень сильно подставил! Охранников избил, прислуге так досталось, что она разбежалась, дочерей твоих с помощью Строевой похитил, а это, между прочим, статья. А уж о том, что он чуть Садовникова не убил, который чудом выжил, я вообще молчу.