– Ой, так это был Рэмбо? И как я его сразу не узнала? – сделала вид, что удивилась, Болотина.

– Не строй из себя идиотку! – рявкнул на нее Гуров. – Ты хоть сейчас отдаешь себе отчет в том, какую хрень несла на пресс-конференции? Ты без всяких оснований облила грязью порядочнейших людей. Тех же Попова, Садовникова.

– Ой-ой-ой! Сколько пафоса! – язвительно произнесла она. – А то, что Попов нас чуть не разорил, это как? Не считается? Что у Игоря с тех пор сердце болит, тоже? Да пусть он радуется, что я его фамилию не назвала!

– Попов тут ни при чем! Ему это сто лет не надо!

– И проверка взялась из воздуха? – воскликнула она. – Материализовалась сама по себе? Кто же тогда приказал ее провести, если не Попов? Или Господь Бог теперь в налоговой работает? Или в Счетной палате? А может, даже в Следственном комитете или прокуратуре? Прогромыхал громом с неба, и все мигом забегали?

– Да просто те, кто любит Попова, не могли простить, что Игорь его так оскорбил!

– Ой, неуловимые мстители двадцать первого века! Ремейк! – всплеснула руками Ольга. – Режиссер Алексей Попов, а кто в главных ролях? Жена Попова в образе Богоматери, прости меня, господи, а дочь – Марии Магдалены? Ну а зять тогда – архангел Михаил, убивающий дракона, то есть Игоря? Я понимаю, Лев Иванович, что вы теперь Попову лучший друг и всячески его защищаете, но придумайте уж что-нибудь поумнее! Напрягите фантазию!

– Кроме родственников, бывают еще и коллеги!

– И администрация президента, во главе с ним самим, стройными рядами пошла в атаку на моего мужа, которого и так травили, как волка? Мелковато для президента. Значит, стройные ряды возглавил кто-то пожиже. Например, глава администрации. А может, это, по меткому выражению Фридриха Незнанского, гебьё активизировалось? И чего нам теперь ждать? Отравленных зонтиков? Стреляющих ручек?

– Какая тебе разница, кто именно решил отомстить за Попова? – поняв, что разговор скатывается на весьма скользкую тему, воскликнул Гуров. – Закончилась та проверка, и закончилась!

– Ничего не закончилось! Или это не Попов на нас Денисова с Никитиным натравил? И не Попов в ноябре новую налоговую проверку устроил? – наступала Ольга.

– Да ни при чем они все здесь! На! – Гуров бросил на ее кровать диск в футляре. – Послушай, как на самом деле было. Ты вот Садовникова ниже плинтуса опустила, а он бизнес Болотина спас! Он, думая, что сам может следующей жертвой стать, успел-таки все оформить и по почте полный комплект документов мне переслать.

– Ну, конечно, вам! Кому же еще? – рассмеялась Ольга. – Вы его на это место пристроили, с вами ему барыши и делить. Если с Игорем что-нибудь случится, мне, я думаю, и копейки не достанется!

– Какая же ты скотина неблагодарная! – с ненавистью произнес Гуров. – Да Ильич твоему мужу поклялся, что в случае его смерти будет поддерживать тебя с девочками сколько сможет.

– Господин Гуров! Вы хотите, чтобы я в это поверила после всего того, что видела своими глазами и пережила? Как Садовников украл наших дочерей, как он хамил мне и мужу, как обнаглела охрана и прислуга, как…

– Между прочим, эти охранники твоего мужа из горящей машины доставали! А ты уволила всех подчистую!

– А они своим отношением ко мне этого не заслужили?

– Вот послушаешь запись и поймешь, что это была временная мера. Как только Игорь с Садовниковым все сделали бы, тут же все и закончилось бы.

– Очень интересно! А если бы, не приведи, господи, Игорь умер и Садовников тоже, я должна была бы продолжать жить в аду? Кто бы в этом случае приказал им прекратить издевательство надо мной? – совершенно справедливо спросила она, и Гуров не нашелся что ей ответить. – И уж если мы заговорили о документах, передайте их мне. Все-таки Игорю я жена, а не вы.

– Э нет! Пусть у меня полежат. Игорю я их отдам, как только он придет в себя. Но вот если с ним, не дай бог, что-нибудь случится, то ты их получишь только после того, как Садовников тебя простит. Он для вашей семьи такое великое дело сделал, а ты его помоями облила. Как уж ты перед ним будешь извиняться, твое дело! Хоть в ногах валяйся! Но произойдет это все публично, как ты его и опозорила! Если же он тебя не простит, я все документы сожгу! Пусть уж лучше деньги пропадут, чем тебе достанутся!

– Господин Гуров, я не юрист, но вот это, кажется, уже статья, – заметила она.

– Оля! После того, что ты несла на пресс-конференции, тебя все в концерне считают сумасшедшей! А людям, которые не отвечают за свои слова и действия, деньги не доверяют! Так что смирись и молись на все углы, чтобы Игорь выздоровел и, самое главное, простил тебе все, что ты наговорила и наделала.

– Итак, идиоткой я была, скотиной неблагодарной была, теперь еще и сумасшедшая. Многовато для одного человека. Господин Гуров, если целью вашего визита было оскорбить меня, то вы своего добились, а теперь, если вам нечего больше сказать, уходите!

Ольга подошла к окну, повернулась к Гурову спиной и стала смотреть на улицу, а он, потоптавшись, пошел к двери. Говорить «до свидания» в такой ситуации было неуместно. Лев вышел из палаты, мельком глянул на двух истуканов по обе стороны от двери, на миг подумав: а чего они не вмешались, разговор-то шел на очень повышенных тонах? Но потом решил, что они без приказа не действуют.

Он приехал домой, чувствуя себя так, словно гора с плеч свалилась, потому что он наконец-то высказал Ольге все, что думал о ней. И не знал в тот момент Гуров, что петля уже затянулась и закон возмездия, о котором говорил Садовникову Болотин, вот-вот обрушится всей своей карающей силой именно на него…

А в палату Болотиной через пару минут после ухода Гурова заглянул один из охранников и тихо сказал:

– Можно. Он только что в лифте уехал.

Из стоявшего у стены шкафа вылез Ольшевский в белом халате и съехавшей набок белой шапочке. Ольга тут же бросилась к нему и прижалась – ее всю трясло.

– Юлик! Я все правильно сделала?

А он обнял ее, стал потихоньку раскачивать из стороны в сторону, как маленькую, и ласково шептал:

– Ты – умница! Ты все сделала правильно и хорошо держалась. Ты – молодец, точнее, молодчиха! А этот мерзавец больше никогда в жизни к тебе не подойдет, уж я об этом позабочусь. И обижать тебя больше никому и никогда не позволю.

– Ой как мне было страшно! – шептала она. – Я всегда знала, что он жесткий человек, но он, оказывается, еще и хам. Если бы я не знала, что ты рядом, я бы никогда в жизни не смогла с ним так разговаривать. Как хорошо, что ты появился в моей жизни!

– И никогда из нее больше не исчезну, можешь быть в этом уверена, – тихим напевным голосом говорил Ольшевский. – Мы все уедем далеко-далеко. Мы будем жить в большом доме, возле которого растут могучие старые клены. Осенью вся земля будет усыпана желтыми листьями, и ты с девочками будешь ходить по золотому ковру. А недалеко от дома есть озеро. Мы купим лодку и будем с Игорем ходить на рыбалку, а потом варить на костре уху. Будем смотреть на огонь и чувствовать себя самыми счастливыми на свете. Для счастья ведь, в сущности, так немного надо.