Тело матроса бросало по всему трюму от небывалой качки. Волна за волной, они становились сильнее и неизбежно опрокинули катер, окончательно заполнив его водой.

Задержав дыхание, Изир выплыл на поверхность. Спасательный жилет компенсировал вес оружия и экзомиокостюма.

«Я в открытом океане! Куда плыть? Есть ли здесь хоть мелкий остров, чтобы переждать бурю?»

Но что потом? Он же не сможет сидеть на нём, ожидая, что его спасут проплывающие корабли. Здесь скорее встретишь пиратов, чем торговые галеи, или катера со стражами королевства Порта Огненного Моря, что могут прийти по его душу.

Изир пытался осмотреться, морская солёная вода щипала глаза, во рту стоял отвратительный привкус. Гримми вспомнил уроки отца. Волнам нельзя сопротивляться, нужно расслабляться, когда они нахлёстывают, и двигаться им в такт, иначе вода заберёт тебя в свой омут.

Следуя всем советам, через пару часов он уже изрядно устал. А берегов никакаих не показалось, да и шторм почти не сбавил сил.

Когда Изир учился в первом классе, вместо уроков физкультуры они ходили на плавание. Ему в ту пору плохо удавалось держаться на воде, пока отец не научил его это делать летом, гораздо позже. Один из его одноклассников всегда заявлял: «А что ты будешь делать в океане, не умея плавать? Утонешь? А я буду плыть и спасусь!» Вот бы его сюда, Гримми бы с удовольствием посмотрел на пример такого спасения.

«На дне морском гниют те, у кого нет души… Где же я её потерял? Когда? Возможно, когда умерла моя мама, потом отец женился на злой мачехе, скончался сам. Когда меня пытали, когда я был предан и подставлен подругой, изгнан своими товарищами, когда мою помощь отвергли, может тогда?

А возможно я потерял её из-за своих злодеяний, убийств, манипуляций гипнозом.

Какая разница? На дне морском только рыбы всё знают, там свои законы. В морском царстве правят медузы, они жалят бездушных.

На дне морском не задают вопросов, там спят с открытыми глазами, там рыбы говорят человечьими голосами, там вода лёгкие наполняет, там морские коньки твою плоть поглощают.

Туда мне и дорога».

Волны захлёстывали Изира с головой, ему совсем не хотелось больше сопротивляться. Сколько можно? Океан огромен. В нём хватит места ещё для одного бездушного.

Принц пустоты

Эландрэ держал своё обещание и исполнял роль вожака будущей стаи, как он сам излагался. На плечи Идэна, которые вновь стали жилистыми и крепкими, как и весь организм, легла другая задача. Пришло время как следует прочесать глубины, открывшиеся перед узниками Рудников. Рассказы сулили положительные предположения о том, что за дверью, установленной стражами колонии, действительно укрыт Игнис.

В свою маленькую экспедицию, известный местным как Корвин, Идэн взял лишь Профессора. Им вдвоём предстояло найти всё, что сможет усилить заключённых и дать превосходство над стражами хотя бы на первом этапе восстания. Это могли быть и технологии, и предполагаемые магические артефакты.

С затянувшейся войной Мулсатора с Портом Огненного Моря наступал самый подходящий момент для осужденных, чтобы действовать. Армия целиком направила силы на запад, северный оплот королевства мог рассчитывать только на собственные силы, которые заключались в стражах под руководством Золтана Карсона.

Идэн понимал, что только в случае успеха Эландрэ среди главарей местных группировок, а также распространения вестей о бунте по остальным островам и достаточной силе этого самого сопротивления, у трудящихся в энтропиновых шахтах будет шанс взять верх над руководством и захватить архипелаг. А для всего этого одним из ключевых условий был успех в этой самой маленькой экспедиции, которая началась, когда Идэн и Профессор затворили за собой дверь и через узкую паттерну, очищенную от завала, и двинулись вглубь обсидиановых коридоров.

— Ну что, впечатляет? — Профессор довольно наклонил голову вбок, ожидая восторженные отзывы.

— Вне всяких сомнений!

Идэн, он же Корвин, пока не мог раскрывать свою личность. А поэтому ему не следовало рассказывать Профессору и о своих познаниях о родине предков династии, и уж тем более о тех видениях, что посещали его во время нахождения в мулсаторском лазарете, когда его дражайшая сестрица, королева Эйрин Кор по совету своего мужа модернизировала его кровь энтропиновым эликсиром.

В безмолвной тишине было приятно идти по тоннелю, чарующему своим чёрным блеском, словно зеркалом космоса. Проход, загромождённый обрушающимися породами всё того же обсидиана, постепенно расширялся и в конце концов вывел к руинам.

Это был небольшой участок улицы древнего города, мостовая покрытая пылью веков, разрушенные скверы, придавленные потолком молодых пород, ледника, медленно тающего на законсервированные в янтаре остатки растений, видевших солнце долгие тысячелетия назад. Был на улице этой и высохший фонтан, с заржавевшими изваяниями канувших в лету мастеров по металлу. Глухие завалы со всех сторон, и лишь узкая тропа, ведущая в здание погребённого города.

Открыть одну из дверных створок, закрепившуюся на несмазанных петлях, оказалось непросто, но Профессор и Идэн осилили это.

Первая комната показалась прихожей, очевидно, что это здание некогда было обычным домом одной из семей, проживающих на территории могущественной развитой цивилизации. Из прихожей дверной проём вёл в коридор, имевший лестницу на второй этаж, слева открывался проход, вероятнее всего, в кухню, от которой практически ничего не осталось, и в гостиную, находящуюся в таком же плачевном состоянии. Ничего примечательного и интересного ни Профессор, ни принц на этом этаже не обнаружили.

Поднявшись по лестнице наверх, Идэн понял, что целой и доступной для исследования оказалась лишь одна из комнат, остальные безвозвратно погребли горные породы.

Комната была просторной, принадлежала юной девушке, судя по остаткам красивой мебели и гардеробной с множеством места под наряды и обувь.

Примечательной вещицей, обнаруженной на полу Идэном, был замысловатый шар: металлический, тёмный, покрытый игнисскими рунами. Этот предмет чем-то напомнил принцу Головоломку Крови Двух Огней. Ему подумалось, что вещица может быть не простой игрушкой, а технологичным устройством. Идэн поместил шар в свою поясную сумку, чтобы выяснить это позже.

Профессора больше всего привлёк сохранившийся относительно целым терминал. Никакого оружия или чего-то ещё, что могло бы пригодиться планирующим восстание мятежникам, здесь не нашлось.

— Не густо, кэп не обрадуется столь скудным результатам, — с досадой сказал Профессор.

— Почему «кэп»?

— Что?

— Ты называешь так Эландрэ, периодически. Обычно так называют капитанов.

— Ну да, он был капитаном, контрабандистом, — по интонации чувствовалось, что Профессор замешкался и говорил совсем неуверенно.

— Не знаю, обычно так называют известных капитанов, а не мелких контрабандистов. Я так понимаю, что твоим лично капитаном он не был,