(казахов). Прапорщик Леонтий Масянов вспоминал: «Однажды ночью, когда отряд спал, посыпались откуда-то выстрелы и раздались бешеные крики киргизов. Киргизы хотели навести панику, а главное, спугнуть баранов. И действительно, бараны шарахнулись куда-то в темноту, и так мы их больше не видели. А было их 80 штук. Наконец, в последний налет пошел сам атаман со своим адъютантом, есаулом Митрясовым (есаул Борис Митрясов. – Б. С.), и налет был удачен: он привел достаточное количество верблюдов и баранов, так что теперь весь отряд сел на верблюдов. Но киргизы открыли стрельбу, и когда казаки стали отстреливаться, то у многих затворы винтовок не работали. Придя в лагерь, атаман всех разнес и приказал всем чистить оружие. Порезали баранов, посолили мясо и начали делать большие переходы». Всего в отряде Толстова было около 200 верблюдов.

Масянов вспоминал: «Совершенно неожиданно вышли на залив Кара-Бугаз и в начале мая совершили крутой и высокий спуск с плоскогорья в обширные долины, где встретили первых туркменов. Так как у нас хотя и скудно, но все было, вели мы себя с туркменами как агнцы, ничего у них не брали, купить же не могли ничего, так как бумажные деньги, которые нам приходилось всучивать киргизам, туркменами не принимались.

Иван Иванович Климов, в сущности, выручал отряд из всех трудностей. Он хорошо говорил по-киргизски и немного по-туркменски и знал прекрасно психологию и тех и других. Развел с ними такую восточную дипломатию, что туркмены иногда нас хорошо встречали, даже угощали и давали проводников. Но вместе с этим они были за большевиков, которые, занятые войнами, ничего им дурного не делали. Так постепенно отряд пересек старое русло Амударьи и в течение нескольких переходов дошел до линии железной дороги Ташкент – Красноводск.

Русские казаки в Персии

Линия была занята отрядами красных, так же как Красноводск и вообще весь Туркестан. Остановились в песках, верстах в двадцати от железной дороги, и выждали вечера. Вдруг в небе появился аэроплан и, сделав два-три круга над нами, улетел. Люди своевременно попрятались за верблюдов и за кое-какие редкие кусты. Предполагали, что красные узнали о нашем движении и искали нас, но это не нарушило нашего основного плана, и с наступлением темноты тронулись в путь к железной дороге.

Вел нас туркмен, которому была обещана винтовка и лошадь. Момент был тревожный, по-видимому, это передалось и верблюдам, шли они очень ходко. Тишина была потрясающая, курить запрещено. На рассвете наткнулись на рельсы, перешли их и сразу уткнулись в глубокий овраг. Подались влево, нашли крутой, с уступом, переход через этот овраг, и тут все смешалось, весь порядок нарушился, так как верблюды не хотели прыгать с этого уступа. Но как-то все обошлось, пересекли овраг и вошли в ущелье, которое было среди горного хребта. Пересекли железную дорогу недалеко от Кызыл-Арвата.

Когда вошли в ущелье, то совсем уже рассветало, сразу заговорили, закурили. Прошли какое-то расстояние и остановились на ночлег. Ночью посыпались выстрелы с горы. Потушили костры и недоумевали, кто мог стрелять? Двигаясь дальше, страдая от бешеной жары и жажды, находили громадные группы туркменских кибиток, иногда до трехсот, старались избегать в них заходить.

Местность была густо заселена туркменами. Дошли до реки Атрек, здесь произошли неприятности с проводниками. Все дело в том, что мы уставших верблюдов бросали в степи, проводники набрасывались на них, чтобы затаврить, рассчитывая по окончании своей миссии, на обратном пути, отдохнувших забрать. Проводники спорили, чуть не дрались из-за этих верблюдов, и отряд терял массу времени из-за этого. Атаман приказал пристреливать всех уставших верблюдов. Вот это-то проводникам не нравилось, и они отказывались сопровождать нас.

Переправившись через Атрек, увидели какой-то полуразвалившийся старый пограничный пост, расположились около него и пустили верблюдов на корм. В степи появились большие – в 200–300 человек – группы конных и до зубов вооруженных туркменов. Они, без всякого строя, скопом, начали вдали скакать вокруг нас с гортанными криками.

Когда наш отдых кончился, казаки пошли за разбредшимися верблюдами. В это время посыпались на нас пули. Атаман отделил часть казаков, чтобы вьючить верблюдов, а остальных рассыпал в цепь. Наши выстрелы сразу осадили туркмен. Убили у нас малолетка Болдырева, тяжело ранили урядника Маркова, который вскоре умер, и были убиты три верблюда.

2 июня 1920 года отряд Толстова в составе 162 человека окончили поход, перейдя границу и войдя в персидский пограничный город Рамиан. Учитывая, что в пути от него отделились три отряда в 34 человека, 17 человек и 11 человек, в пути в перестрелках с туркменами погибло, если верить Масянову, 6 человека, и был захвачен в плен туркменами урядник Юрков, следовательно, к отряду Толстова в пути присоединилось еще не менее 10 человек. Далее отряд Толстова дошел до Тегерана. В Тегеране несколько бывших офицеров Уральской армии (войсковые старшины Иван Климов, Николай Мизинов, Павел Фадеев) поступили на службу в Персидскую казачью дивизию, а Климов даже был назначен командующим кавалерийскими частями Персидской армии с присвоением чина генерала. Затем все несемейные казаки были отправлены в английский военный лагерь в Хамадане. Семейные, раненые и больные были оставлены на три месяца в Тегеране. Затем они тоже прибыли в Хамадан, и оттуда все казаки были перевезены в Басру и в начале ноября 1920 года размещены в военном лагере для интернированных лиц Танум. Сладков так описал этот лагерь: «…Лагерь был расположен в открытом поле рядом с финиковой рощей. Во всех отдельных комнатах и общих бараках стояли хорошие кровати по числу людей с отличным постельным бельем и двумя полотенцами. В каждой комнате и бараке было электрическое освещение и много электрических вееров. Первое впечатление от лагеря было весьма хорошее. Порядок и чистота были доведены до совершенства…» Основная часть уральцев во главе с Толстовым была отправлена в августе 1921 года на пароходе «Франц-Фердинанд» во Владивосток. После занятия Владивостока советскими войсками они оказались в Китае. Атаман Толстов и 80 казаков в октябре 1923 года выехали из Шанхая в Брисбен (Австралия). Эта группа вывезла с собой знамена Уральского казачьего войска.

Из попавших в плен уральских казаков был сформирован советский кавалерийский полк, отправленный на польский фронт. В сентябре 1920 года под Львовом этот полк перешел на сторону поляков, перебив комиссаров и коммунистов.

Борьба на территории Семиреченского казачьего войска

Восстание Семиреченского казачьего войска

Апрель – октябрь 1918 года

В начале 1914 года в составе Семиреченского казачьего