оставленные в тылу немцев, является будущий епископ Кировский и Слободской Иоанн (Иванов). В 1926 – феврале 1937 гг. он был псаломщиком в различных храмах Пскова и иподиаконом псковских архиереев, затем учился в Ленинградском музыкальном техникуме и до оккупации Пскова работал в горжилуправлении. С 30 июля 1941 г. И. Иванов стал петь в хоре Свято-Троицкого собора, а со 2 июля 1942 г. служил в нем псаломщиком. 6 июня 1943 г. Экзарх Прибалтики митрополит Сергий (Воскресенский) рукоположил молодого человека во диакона целибатом и 22 августа 1943 г. – во священника к Никольской церкви пригородного погоста Любятово, где отец Иоанн служил до эвакуации 7 марта 1944 г. вместе с прихожанами в Шауляйские лагеря в Литву. Вскоре священник по ходатайству Экзарха был освобожден и до 11 октября 1944 г. обслуживал русских беженцев в г. Кретинге. Еще во Пскове отец Иоанн активно сотрудничал с партизанами, затем «по заданию Москвы отступил с беженцами в Литву, где установил связь с местными партизанами». После прихода советских войск священник был награжден за участие в партизанском движении орденом Красного Знамени[712]. Такая необычно высокая для невоевавших в армии священнослужителей награда свидетельствует об особом характере выполнявшихся отцом Иоанном заданий.

Однако священнослужителей, с первых дней оккупации сотрудничавших с партизанами или советской разведкой, было все же не много. Реакция участников зарождавшегося партизанского движения на бурное развитие церковной жизни и, прежде всего, на деятельность созданной в августе 1941 г. Псковской духовной миссии оказалась далеко не однозначной и первоначально в основном враждебной. Многие из партизанских отрядов, действовавших в первые месяцы оккупации, возглавляли специально оставленные после отступления партийные работники или сотрудники НКВД, прошедшие закалку антирелигиозных гонений 1930-х гг.

Со временем все большее количество партизанских отрядов и подпольных групп стало положительно относиться к деятельности священников и даже порой оказывать им покровительство. Помимо изменения советской религиозной политики и ряда других факторов, это, как справедливо отмечал псковский историк К.П. Обозный, стало возможно еще и благодаря талантливости проповедников-миссионеров, их самоотверженному труду, заботе и любви к местному населению. Настоятели приходов нередко пользовались большим авторитетом и доверием своей паствы, в большинстве состоящей из женщин, стариков и детей. Это доверие и уважение к пастырям передавалось их отцам, братьям, мужьям, тем, кто участвовал в местном движении сопротивления. Ведь слово Божие произносится для всех, и отклик на него может родиться в любом сердце. Поэтому уважение и доверие, которое заслужили члены Миссии, неся в мир благовестие Христово, могли возникнуть и среди вчерашних советских безбожников, в партизанских формированиях[713].

Не только священнослужители оказывали влияние на партизан, но и наоборот. Задолго до изменения курса советской церковной политики, уже с начала 1942 г. партизаны и подпольщики, вообще отрезанные от центра или не имевшие с ним надежной связи, пытались наладить связь с представителями духовенства. «Первоначально через своих агентов определялся тот круг священников, которые в своих проповедях занимали по отношению к немцам нейтральную или отрицательную позицию. Далее им рассылались письма с разъяснением того, что данная война является Отечественной и для победы над злейшим врагом православного народа требуется объединение всех, кто любит Россию». Конечно, взаимодействие начиналось далеко не сразу. По воспоминаниям комиссара действовавшей на территории Ленинградской области 5-ой партизанской бригады И.И. Сергунина, «трагизм заключался в том, что многие священнослужители, не принимая фашистской идеологии, боялись партизан и не доверяли им. Считали их бандитами. Несмотря на это, некоторые священники согласились в своих проповедях говорить о неизбежности победы русского оружия и служить молебны за здравие односельчан, находящихся в Красной армии»[714].

Влияла на поведение священнослужителей и позиция церковных старост, многие из которых были настроены патриотически, а также отношение к оккупантам прихожан. Начальник Псковской миссии протопресвитер Кирилл Зайц на допросах 1944 г. отмечал, что должности волостных старшин, сельских и церковных старост заняли большей частью люди, работавшие в советское время на ответственных должностях, и они в основном были враждебны Германии, и вообще «русский народ никогда не симпатизировал немцам. С давних времен русские люди смотрели на немцев как на низшую нацию, называли их не иначе, как бусурманами». Выезжавший в сентябре – октябре 1943 г. в ряд районов области по заданию отца Кирилла для наблюдения за ситуацией П.И. Зубор докладывал, вернувшись, что члены некоторых приходских советов Уторгошского района настроены просоветски и враждебно к немцам, не желают эвакуироваться сами и не дают вывозить церковные ценности, а в Середкинском районе вообще «все священники… разбежались с работниками районного управления по лесам, и во многих местах уже организованы сельсоветы, и население ожидает прихода Красной армии»[715].

Не только партизаны или прихожане агитировали священнослужителей. Ленинградский митрополит Алексий (Симанский), понимая все значение народного сопротивления в тылу немецких войск, неоднократно обращался к своей пастве, оказавшейся на оккупированной территории, с соответствующими призывами. Митрополит писал о Козьме Минине, о героях Отечественной войны 1812 г., о партизанах Белоруссии, призывая взяться за оружие и отомстить за поругание своей земли и русских святынь[716].

Особенное значение имело его Пасхальное «Архипастырское послание к пастырям и пастве в городах и селах области, пока еще занятых вражескими войсками» от 25 апреля 1943 г.: «Знаем мы и слышим, что многие и многие из Вас, пренебрегая опасностями, со всех сторон Вас окружающими, не щадя жизни, всеми силами борются с врагом, помогая этим нашим доблестным защитникам – воинам нашей Красной армии – в их беззаветной борьбе за честь и свободу Родины… Продолжайте же, братие, подвизаться за веру, за свободу, за честь Родины; всеми мерами и мужчины, и женщины, помогайте партизанам бороться против врагов, сами вступайте в ряды партизанов, проявляйте себя как подлинно Божий, преданный своей Родине и своей вере народ… Объемлю всех Вас с горячим чувством любви Христовой, вручаю Вас покрову Матери Божией и святых угодников земли Новгородской и земли Псковской и со всем усердием молю воскресшего Господа о помощи Вам, моей возлюбленной пастве, и всем нам в нашей святой и правой борьбе. И твердо, непоколебимо верую, что Господь нам поможет. Христос Воскресе!»[717].

Обращение митрополита Алексия в листовках было переправлено через линию фронта и распространено среди населения. О силе его воздействия свидетельствует письмо бойца 2-ой партизанской бригады А.Г. Голицына владыке: «Ваш агитлисток сыграл немалую роль среди оккупированного населения в деле оказания помощи партизанам, а вместе с этим и борьбе против фашизма. Этот листок среди населения – как Божье письмо, и за него немецкие коменданты в своих приказах грозили смертной казнью, у кого он будет обнаружен»[718].

Не на всех пастырей призывы владыки Алексия оказывали должное