В дальнейшем, в том числе и после окончания военных действий, американская и английская разведки неоднократно обращались в НКГБ с просьбой о прояснении судьбы своих агентов в восточноевропейских странах, которые советская сторона, как следует из оперативной переписки того времени, в меру ее осведомленности и имевшихся возможностей, стремилась удовлетворять.

А вот затем Кристеску раскрыл эпизод, который нам известен не был. Как следовало из его дальнейших показаний, после провала Шастелена англичане направили в Румынию для установления связи с Маниу другого разведчика, также снабженного рацией. Последнему удалось связаться по паролю с указанным ему лицом, а затем его вместе с рацией разместили на квартире Стирбея. Оттуда он связывался с Каиром, о чем сигуранце стало известно от немцев, запеленговавших радиоконтакт.

Ввиду того что инцидент мог обернуться большими неприятностями с немцами, о возникшей ситуации было доложено Антонеску. Маршал сильно нервничал и приказал убрать радиста из дома Стирбея, что и было исполнено (радиста взяли при переезде на другую квартиру). Румыны вынуждены были допустить к допросу арестованного немцев, но перед этим под угрозой расстрела проинструктировали его, как вести себя на допросе. Повторимся, что это версия Кристеску.

Чтобы завершить рассказ о показаниях Кристеску, скажем, что в числе лиц, которых сигуранца считала агентами англичан (и, заметим, не арестовывала), он назвал генерала, бывшего одно время начальником румынского Генштаба. Фамилию мы называть не будем по этическим соображениям. Об этом знали только сам Кристеску, его заместитель и Антонеску. Проверить справедливость или надуманность утверждений Кристеску не представляется возможным, да и необходимости в этом нет. Эти показания заставляют лишь предположить высокий уровень информированности английской разведки о положении дел в Румынии.

Понимая, что их позиции в силу массированного советского присутствия в стране и усиливающегося давления на короля со стороны НДФ, где решающее слово было за коммунистами, становятся проблематичными, англичане избирают гибкую линию. МИД Великобритании направляет 22 октября телеграмму английскому представителю в Бухаресте, в которой высказаны такие рекомендации:

«Следует оказать всякое возможное содействие королю и лидерам исторических партий. Их следует поощрять к самостоятельным действиям и к отказу от поддержки извне в борьбе против опасности, которая, по их мнению, им угрожает. Мы желаем со своей стороны сделать все возможное для их поддержки, но мы не сможем поддержать их, если они будут сталкивать нас с русскими для обеспечения своих интересов».

Германские войска, отходившие из Румынии в Венгрию, оказывали упорное сопротивление. Верхушка третьего рейха делала все, чтобы выиграть время, надеясь до последних дней на сепаратную договоренность с американцами и англичанами. Это хорошо известно из обстоятельств переговоров резидента Управления стратегических служб США в Берне Даллеса с генералом СС Вольфом. А начальник германской политической разведки Шелленберг по поручению Гиммлера продолжал эти попытки вплоть до первых чисел мая 1945 года. Поэтому и в Румынии тактика немцев заключалась в том, чтобы любой ценой выиграть вначале месяцы, затем недели и в конце концов даже дни.

Истребителем румынской части ПВО был поврежден самолет, который пытался перелететь в Германию, но совершил вынужденную посадку. На его борту оказался руководитель фольксгруппы, то есть организации румынских немцев, некто Шмидт. Он дал любопытные показания о тактике германского политического и военного руководства в Румынии в последние месяцы войны, что во многом объясняет и характер внутриполитических событий в этой стране.

В архивном деле имеется перевод протокола допроса немца, который, как представляется, без особых комментариев заслуживает того, чтобы воспроизвести некоторые фрагменты из него:

«Шмидт. В августе 1944 года в связи с наступлением советских войск возникла реальная угроза выхода Румынии из войны, и я выехал в Германию. 23 августа я прибыл в Берлин и посетил Главное управление имперской безопасности, где встретился у группенфюрера Мюллера с руководителем «Железной гвардии» Сима. Вместе с ним мы выехали в ставку Гиммлера в Растенбурге. Как только я вошел к нему в кабинет, Гиммлер подошел к карте и рассказал об обстановке на Восточном фронте. Он считал, что даже если основная территория Румынии будет потеряна, то надо удерживать Трансильванию».

После вступления советских войск в Трансильванию Шмидта вновь вызвали в Берлин, в этот раз его принимали Гиммлер и Риббентроп.

«Шмидт. Гиммлер говорил, что надо сделать все для того, чтобы выиграть время и для этого оказать ожесточенное сопротивление. В советском тылу следует организовать вооруженные выступления, акты саботажа и диверсий по примеру того, как это делали русские партизаны. Немецкое население Румынии, по его представлению, должно показать примеры самопожертвования и мужества. При этом разговоре присутствовали руководитель VI управления СД Шелленберг и начальник отдела по диверсионной работе Скорцени».

Из разговора со Скорцени Шмидту стало известно, что по вопросу организации вооруженных выступлений в тылу советских и союзных войск Гиммлер вызывал командующего РОА Власова, лидера бельгийских фашистов Дегреля, кого-то из членов лавалевского правительства во Франции, а также руководителя украинских националистов, фамилию которого Шмидт не запомнил.

С этими инструкциями Шмидт на самолете был переправлен в Венгрию, а оттуда выехал в Бухарест, где встречался со многими людьми из числа известных ему по прежней работе железногвардейцев и военных. Не добившись ожидаемых результатов, вылетел в Германию, но его «Хеншель-129» был сбит румынской боевой машиной с бортовым номером 214-С.

В Бухаресте начал функционировать Союзный контрольный совет и разместились военные миссии, английской руководил вице-маршал авиации Стивенсон. К ней были прикомандированы офицеры английской разведки, которые развернули интенсивную работу в румынских политических кругах. Подтягивали и старые проверенные связи: на английском бомбардировщике прибыл уже известный нам Аушнит, облаченный в форму британского офицера.

Из Каира поступила информация от «Бритта» о том, что в дачном местечке Меади в пятнадцати километрах от египетской столицы на одной из вилл проходит подготовку группа лиц, которых англичане намерены направить в Румынию и другие страны Восточной Европы. Прилагался список с установочными данными.

«Бритт» сообщил также, что в Каире действует,школа Главного штаба английских войск на Ближнем Востоке. Она готовит кадры для работы в странах этого региона и на Балканах. В программе — изучение языка страны назначения, особенностей внутриполитического положения, платформ влиятельных политиков и других дисциплин.

Острота противоборства за влияние в Румынии отражалась и в тех указаниях, которые получали миссии. Что касается английской, то они благодаря усилиям лондонской резидентуры и знаменитой «кембриджской пятерки» весьма оперативно докладывались политическому руководству СССР и учитывались в организации текущей работы внешней разведки.