Карьера Аушнита складывалась совсем по-иному. Начинал он рядовым чиновником, а затем поселился в Англии, где сумел заслужить доверие у британских бизнесменов. Так, он стал менеджером одной из британских компаний в Румынии, а со временем, как говорили в Бухаресте, с подачи англичан, стал доверенным лицом двора по финансовым вопросам. Было это уже при Кароле.

Очевидно, увлекшись чрезмерно всякого рода комбинациями, которые помогли ему существенно прирастить свое личное состояние, он имел неприятности с правосудием, но в это время к власти в стране пришел Антонеску и дело замяли. В светских кругах шептались, что Ауш-нит успел оказать какие-то услуги и будущему диктатору Румынии. Затруднения возникли совсем с другой стороны: началось соперничество за ведущее место в деловом мире с другим магнатом, Малаком, но это вроде вписывалось в рамки конкурентной борьбы.

С началом войны непосредственное английское присутствие в Румынии сокращалось, но там оставался Ауш-нит, через которого англичане могли контролировать ситуацию, во всяком случае в части осведомленности о положении дел в стране. У Аушнита появились дела с племянником Антонеску Михаилом, который вскоре занял пост вице-премьера правительства. Несмотря на имидж человека проанглийской ориентации, все уладилось и с немцами, которые стали хозяйничать в Румынии. Ларчик открывался просто: Аушнит посодействовал назначению вице-председателем совета директоров заводов «Решица» брата рейхсмаршала Геринга.

Когда ситуация в связи с поражениями германо-румынских войск стала меняться, то немцы решили все же изолировать Аушнита как англофила, и он подвергся аресту. Но весной 1944 года ему организовали побег, и на самолете, который пилотировал известный румынский летчик Кантакузино, Аушнит был доставлен в Египет, а затем переброшен в Англию.

Активизировались и старые друзья Англии Братиану и Маниу — лидеры исторических партий Румынии — цара-нистов и либералов, — так что позиции англичан в стране представлялись весьма и весьма солидными.

Все эти обстоятельства побудили руководство советской внешней разведки приступить к детальному анализу информации по Румынии, поступавшей из резидентур. Она свидетельствовала, что после уничтожения румынской армии на Восточном фронте и разгрома немцев под Сталинградом румынские верхи начали поиск путей сохранения своего существования в случае поражения Германии. Наиболее удобным и безопасным для режима Антонеску явилось проведение закулисной игры руками оппозиции.

Оппозиция приветствовала захват Румынией Бессарабии и Буковины, но уже три месяца спустя после нападения на СССР в послании к Антонеску высказалась против дальнейшего ведения войны, считая ее законченной для Румынии и требуя сосредоточения румынских войск на венгерской границе. Успешное наступление Красной армии, поражение немцев в Африке и продвижение англо-американских войск в Италии привели к ее серьезной активизации.

Находившийся на лечении в Банате лидер национал-царанистов Маниу срочно вернулся в Бухарест, его заместитель Михалаке встретился с вице-премьером М. Антонеску и от имени оппозиции высказал ему следующие соображения:

необходимо подвергнуть проверке проводимую правительством политику;

Румыния должна предпринять все меры, чтобы выйти из войны против Объединенных Наций и при первом удобном моменте начать с ними сотрудничать;

виновные в актах, направленных против своей страны, могут исправить свою ошибку, отозвав войска с фронта и приступив к реорганизации армии;

если правительство не хочет принять во внимание новую обстановку, то оно рискует подвергнуть страну большой опасности.

В ежемесячных меморандумах, направлявшихся оппозицией правительству, Маниу и Братиану требовали изменения внешней политики. Эти обращения распространяются по стране, о чем сигуранце было хорошо известно. Агентурные сведения указывают на то, что правительство Антонеску, зная о деятельности оппозиции, не пресекает ее, что заставляло предположить, что речь идет о некоем распределении ролей. В глазах общественного мнения Румынии оппозиция всячески подчеркивает, что не может быть ответственна за сотрудничество Румынии с державами оси. Предприняты попытки установления неофициального контакта с англичанами и американцами по вопросу выхода Румынии из войны.

Вначале румыны попробовали действовать через собственных эмиссаров. В Стамбул приезжал профессор Бухарестского университета Голубей, пытавшийся нащупать возможность для мирных переговоров с англичанами непосредственно или через турок, но успеха не имел. Чехословацкий посланник в Швеции Кучера получил от бывшего главы румынской дипломатической миссии в Стокгольме письмо с просьбой оказать содействие в установлении конфиденциального контакта с союзниками по тому же вопросу. В нем затрагивались конкретные детали, — в частности, указывалось, что Румыния готова отказаться от Бессарабии, но хотела бы сохранить Буковину и получить обратно Трансильванию.

К французам румыны также обратились от имени Маниу и Братиану, избрав оригинальный ход. Они начали разговоры на эту тему с первым секретарем посольства Виши в Бухаресте, которого считали симпатизирующим Французскому комитету национального освобождения. Этот дипломат, как следовало из оперативных документов, действительно известил миссию де Голля в Стамбуле о том, что Маниу и Братиану настаивают на ускорении ответа о результатах обещанного им посредничества по установлению контакта с советским представителем в Лондоне и встревожены тем, что «Румыния рассматривается наравне со странами оси без внимания к ее особому положению».

Резидент польской разведки в Лиссабоне полковник Ковалевский отправил в Лондон своему правительству донесение, из которого следует, что в Португалию прибыл человек М. Антонеску, сообщивший, что румынский вице-премьер убежден в неизбежности катастрофы, но не в силах противодействовать политике дяди, слишком прочно связавшегося с немцами.

Румыны установили и прямой контакт с английским посольством в Лиссабоне через находившегося в Португалии Пангала, о котором стало известно, что он является доверенным лицом бывшего румынского короля Кароля (об этом сообщил «Бритт», когда представил свой отчет о контактах с румынскими службами). В телеграмме английского министерства иностранных дел британскому министру-резиденту в Каире указывалось, что румынский эмиссар, прибывший в Португалию по поручению М. Антонеску сказал, ссылаясь на последнего: Румыния готова в принципе согласиться на безоговорочную капитуляцию при условии не объявлять об этом до тех пор, пока англо-американские войска не подойдут к границам страны. Румынская армия, согласно этим представлениям, не окажет сопротивления при оккупации союзными войсками Балкан, но М. Антонеску надеется, что Румыния не будет полностью оккупирована русскими.

В беседе с директором Шведского телеграфного агентства Ройтерсвердом М. Антонеску просил довести через шведское правительство до сведения англичан и американцев мнение румынского руководства по вопросу о капитуляции Румынии в такой редакции:

«Всякий, кто заботится о будущем Европы не может отрицать важности существования свободной и сильной Румынии. Разрешить русское вторжение в Румынию означает то же самое, что открыть ворота сначала на Балканы, затем дальше на Италию и в Центральную Европу, и тогда никакая сила не сможет предотвратить европейскую катастрофу».