Гисхильда выругалась. А потом оказалась в теплой грязи. То тут, то там вздувались легкие пузыри и лопались. На мгновение Гисхильду охватила паника. Она провалилась по бедра и закачалась, пытаясь найти опору. А потом наконец ощутила под ногами твердую почву. Друстан объяснял им, что утонуть в грязи нельзя. Она скапливалась в плоской лощине с твердым дном. Только в пяти местах были дыры, ведущие в бездонные ямы, из которых вытекала эта грязь. Три из них находились вне пределов игрового поля. Те же два места, которые представляли опасность, были затянуты сетками под цепями. Ничего плохого, кроме того, что выпачкаешься с головы до ног, с игроками случиться не могло.

Гисхильда побрела к зрительским рядам. Внезапно что-то коснулось ее. Из-за одной опоры вышла крупная темная фигура.

— Ну что, дура, довольна?!

По голосу она узнала Жоакино.

— Они намочили всех Львов и швырнули в грязь наше знамя. Сокрушительное поражение! Черт побери, Гисхильда. Мы же хотели выстроить плотную линию. Почему ты бросилась вперед? Ты облегчила им задачу. Это было глупо! Глупо! Глупо!

Он отвернулся. Гисхильда судорожно сглотнула, борясь с собственными чувствами. Нельзя было этого допускать. Она не одна из них. И скоро придет Сильвина и заберет ее! Очень скоро!

Что он себе воображает! Ей было все равно, что они проиграли! В конце концов она здесь не по своей воле и никогда не будет одной из этих сумасшедших почитателей Тьюреда! Да и в этой детской игре она тоже участвовать не будет! Обойдется как-нибудь без Львов. Она не Львица.

И все же слова Жоакино задели ее за живое.

Шарль пребывал в наилучшем расположении духа. Все наладилось. Всего лишь через четыре недели он предстанет перед гептархами в Анискансе. И растопчет в пыль Новое рыцарство. Сегодня днем посланник принес важнейшую депешу. Теперь он уверен: четыре гептарха поддержат его. Новое рыцарство потеряет командование войсками Церкви. А их гроссмейстер вылетит из круга гептархов. Вместо него придет гроссмейстер из ордена Древа праха. И будет еще один гептарх, который кое-чем ему обязан…

От удовольствия Шарль принялся напевать незатейливую застольную песенку. Вскоре он покинет Друсну навеки — эту влажную, холодную страну, полную необратимых язычников. Целый год не было настоящих битв, только бесконечные стычки с людьми-тенями. Он был рад возможности наконец-то уехать отсюда.

Дождь барабанил по закрытым ставням. С тех пор как пришло то письмо, Родерик настоял на том, чтобы он находился только в тех комнатах, где закрыты ставни. Шарль перевел взгляд на двери. Там, снаружи, в коридоре, его караулит стражник. К предупреждению он отнесся всерьез, постоянно боясь, что его подстрелят люди-тени или эльфы. Но что может случиться здесь, наверху? Он находится в самой высокой башне Вилусса. В камине горит огонь. На столе стоит хорошее вино и миска с виноградом из Фаргона, доставленным сюда в ящике со снегом, чтобы не испортился в дороге.

Замечательный будет вечер. Он пригласил юную послушницу, постоянно попадавшуюся ему на глаза в последнее время. Даже бесформенная синяя ряса не могла скрыть ее стройную мальчишескую фигуру. Ему нравились молодые женщины с маленькой грудью. Она — просто подарок Тьюреда, чтобы отпраздновать победу. Богу нравится, когда избранные дети его возлежат рядом. А Тьюред его любит. У него три сына и пять дочерей, все от послушниц. Можно было бы основать новую церковную династию. Такое бывает. Большинство гептархов опираются на свиту, состоящую из родственников. Кровь не водица. Так было всегда.

Шарль подумал о своем будущем. С кем можно заключить союз? На чем основывать свою власть? Столько еще нужно сделать… Но сегодня он просто отпразднует победу.

Где же эта послушница? Он обошел стол и подошел к окну. В ставни стучался ветер. Снаружи, должно быть, льет, как из ведра. Здесь, на самом верху башни, его не достанет никакая стрела. А в такую непогоду уж точно! Даже эльф прицелиться не сумеет.

Неприятно сидеть все время взаперти. Он решительно отодвинул деревянный засов и открыл ставни. Молния разрезала небо и на миг залила город и крепость ярким светом. Вилусс большей частью был укреплен на старый манер высокими городскими стенами и мощными башнями. Было очень мало больших земляных укреплений в форме звезды, которые должны защищать от пуль. Шарль не любил эти новомодные укрепления. Город казался ему прекрасным, когда был окружен крепкими стенами и украшенными флагами башнями. Так, как Анисканс. Он вспомнил прекрасный внутренний город, город гептархов! Еще немного, и у него будет там резиденция. Тогда он заберет своих детей. У него появится больше времени, и он позаботится о том, чтобы их воспитывали в его духе.

Снова удар молнии вспорол ночь. Он увидел стражников, спешивших по залитому водой двору со штормовым фонарем. Один из мужчин быстро взглянул наверх и помахал ему рукой. Он ответил на приветствие.

Дождь с такой силой колотил по карнизу, что капли брызгали во все стороны, заливая его рясу. По стенам башни пророкотал гром. Тьма поглотила двор и солдат. От внезапного сквозняка Шарль поежился. Должно быть, кто-то открыл двери в комнату. Итак, она пришла. Он даже имени ее не знает…

В последний раз эрцрегент взглянул на двор. В темноте почти ничего не было видно. Тяжелый дождь придал ночи серебристое сияние. Здесь нет лучников. Сегодня день триумфа! Родерик чересчур переживает.

Шарль закрыл ставни и обернулся. Вот она, стоит у дубовой двери. Догадывается ли, чего он от нее хочет? Послушниц воспитывают очень свободно. Большинство из них почитают за честь, когда высокий сановник Церкви приглашает их разделить с ним ложе. Может быть, они видят в этом возможность быстрее продвинуться в церковной иерархии. А почему бы и нет? В молодости он сам так думал.

— Рад видеть тебя, дитя мое.

Послушница смиренно не поднимала головы.

Шарлю нравилось, когда они бывали так покорны и позволяли собой руководить. Она была стройна, как тополь. Он представил себе, как ее голое тело прижмется к нему.

— Ты голодна? — Приглашающим жестом он указал на стол. — Лучшего винограда в Друсне тебе не найти. Попробуй непременно. — Он взял в руки хрустальный графин и налил им обоим вина. — Иди же! — И протянул ей бокал.

Девушка подошла к столу. Двигалась она совершенно иначе, чем эти друснийские крестьянки. Было видно, что она, должно быть, принадлежит к одному из древних фангорнских семейств.

Взяла бокал вина. У нее были длинные, тонкие пальцы.

— Спасибо, мой князь.

— Умоляю тебя, прекрасное дитя. Все служители Тьюреда друг другу братья и сестры.

«У нее странный акцент», — подумал он про себя. Из Фангорна она быть не может. Может, из далекой Искендрии? Но для этого у нее чересчур светлая кожа.

Она сбросила капюшон. Под ним оказался туго обвязанный вокруг головы белый платок. У нее было красивое узкое лицо. Она точно не из Фангорна. Чужая какая-то. Другая… хотя с ходу он не мог сказать, в чем именно заключалась эта странность… Глаза! В них было что-то волчье: радужка холодного светло-голубого цвета окружена тонким черным ободком. Никогда прежде не видел он женщин с такими глазами и невольно отступил на шаг.