— Рустам?

Вздыхает. Бросает взгляд в сторону двери, выматерившись сквозь зубы. Резко отдёргивает в сторону одеяло, укладываясь прямо в одежде.

— Час. Не больше, — сурово выделяет предел.

— Прямо так спать собираешься? В одежде? — уточняю.

Пальцы находят круглые пуговицы, цепляя их. Одну за другой расстёгиваю, наблюдая за мужской реакцией.

Его дыхание вмиг густеет. Становится раскалённым. До предела. Стоит лишь пальцем по бугрящимся мышцам провести. Тело напрягается каждым мускулом.

— Коварная. Пытать решила?

Зверь позволяет спустить рубашку с его широких плеч. Пальцы дрожат, замирая на пряжке ремня. Непристойные мысли начинают бродить в голове. Внушительный бугор в районе ширинки лишь подтверждает, что и Рустам о том же думает. Зверь подкладывает локти под голову.

— Ну чё, застыла? Передумала?

— Нет, — шепчу.

Дрожь с головы до ног охватывает. Кончики пальцев покалывает. Сон рукой снимает. Поднимаю взгляд на мужское лицо. Усмехается. Высвобождает свою руку, манит к себе.

— Сюда иди. Уснуть тебе надо…

Удивлена. В другой раз бы предложил потрудиться ртом, взять поглубже. Во рту слюна выделяется рефлекторно. Но в тёмных глазах Зверя не только голод порочный читается, но и желание. На своём стоять.

Сейчас он меня лишь подразнил возбуждённой плотью. Вздыбленной, как столб. Но вопреки явному желанию Рустам приказывает просто рядом с ним улечься, чтобы поспать.

— Не тяни резину, — подстёгивает.

Таким же остаётся. Властным. Незыблемым. Горой силы. Колоссом твёрдым в намерениях и в действиях.

Мне нужно лишь место своё рядом с ним принять. Покорно на плечо разгорячённое укладываюсь, впитывая дурманящий, мускусный запах.

— Расскажешь мне о прошлом?

Пальцы чертят линии его шрамов. Повторяют затейливые дорожки. Ныряют в глубокие впадины, выбираются на гладкие участки бронзовой кожи, кружа на одном месте.

— Я хочу знать. Как это было?

В горле пересыхает. Сердце пропускает удар. Пока Зверь думает, напрягшись так, что тело ощущается каменным.

— Это не для твоих ушей, Малая… — паузу выдерживает, вынося решение. — Тебя никак не касается. И не коснётся.

— Но тебя же коснулось. И меня косвенно.

— Это мой груз. Не твой. Спи, — ладонью на макушку нажимает, вдавливая в монолит жаркого тела.

На том разговор оканчивается. Значит, время ещё не пришло пластырь засохший с раны сдирать. Сейчас он уже не сторонится прошлого. Но всё ещё внутри себя держит.

Меня решил не вмешивать. Обособленно держать. В неведении.

— У тебя задача. Выносить моего наследника. Это главное. Другое тебя волновать не должно. Ясно?

Подтверждаю слова молчаливым кивком. Слышу, как его дыхание выравнивается. Замедляется. Хоть возбуждение ещё не спадает. Но он постоянно готов трудиться. По щелчку. По взгляду.

Притяжение между нами — сильнейшее. Оно никуда не делось. С вынужденной разлукой лишь крепнет.

Следующие несколько дней пролетают, как один. Обстановка до сих пор напряжённая. Не для меня. Но среди охраны. Я это чувствую и чётко вижу, что территория теперь день и ночь охраняется особенно сильно, как бункер президента.

Хозяина дома я вижу только ранним утром, спросонья. Крепкий захват. Глубокий поцелуй. Ощущение полёта жаркого и… пустота. Уходит. Возвращается глубокой ночью. Всегда приносит с собой чужие, крепкие запахи. В каждом опасность кроется. Не могу точно словами сказать. Вроде всё спокойно. Враги, желающие причинить мне зло, выселены прочь. Те, в чьей верности Зверь сомневается, устранены. Но ощущение временного затишья не покидает. Как и впечатление, что я до сих пор в роли пленницы.

В доме, за его пределами, на территории вокруг — одни мужчины. Я внезапно оказалась в мужском царстве. Здесь всё сила решает, которой у меня немного. Я на особом положении. Меня стерегут. Всё это — ради моей безопасности, так сказал Зверь.

Чувствую, что он опасается мести Исаевых. Их изгнали, но в роду осталось достаточно зрелых мужчин, могущих взяться за осуществление мести. Где-то вдалеке ещё маячит призрачная фигура отца. Он кажется мне почти легендой. Призраком. Если бы сама его голос не слышала. подумала бы, что он мёртв давно, а рассказы о его жестокости — лишь страшилки. Думаю, не нужна я ему, и на месть Зверя ему плевать. Но Рустам иначе считает. Поэтому охраны меньше не становится.

Несмотря на изменившееся отношение Зверя, я начинаю чувствовать себя запертой в клетке.

Мне, по сути, даже поговорить не с кем. Прислуга сторонится. Охрана дело своё выполняет. За день во мне множество слов накапливается. Но с приходом Зверя оказывается, что уже слишком поздно вести длительные беседы. Он сгребает меня и пленяет руками. Иногда требовательно к паху опускает, натягивая горлом на вздыбленную плоть. Жаркую и готовую долбиться без передыху.

Сейчас Зверь действует аккуратнее, бережнее. Его захват так же силён и крепок. Но без желания унизить или больно сделать. Он наслаждается глубиной горячей глотки. Словами порочными подхлёстывает. Не изменяет своей привычке смачно выражаться. Она к нему приросла. Под кожу въелась.

Иным не станет. Говорит грубо, но искренне. В своей пошловатой откровенности и остервенелом желании обладать — Зверь, как есть. Но теперь я чувствую, что он — мой Зверь.

***

В один из дней приезд Зверя происходит намного раньше, чем обычно. Днём. Само по себе непривычно. Я откладываю в сторону книгу, взятую из библиотеки. Спускаюсь, чтобы встретить мужчину. Но замечаю рядом с ним несколько незнакомых человек. Полноватую женщину средних лет, ещё троих женщин разного возраста. Среди незнакомых людей есть и долговязый мужчина в пиджаке в мелкую клеточку.

Зверь просит собраться всю прислугу в холле. Когда просторная комната набивается народом, Рустам берёт слово, представляя новых людей.

— Это Камилла, — кивает на полную женщину лет тридцати пяти. — Новая повариха. Будете с ней работать. Остальные тоже в доме будут появляться. Преподаватели.

Не понимаю, что и кому они преподавать будут. Но взгляд Зверя на меня устремляется. Подходит ко мне чётким шагом, предлагая ладонь, чтобы спустилась к нему. На последней ступени останавливает, сам стоя внизу. Теперь он надо мной не горой возвышается, но немного меньше.

— Это Арина. Хозяйка дома.

По телу дрожь проносится жаркая. Но под рёбрами холодный озноб кусает, мешая здраво мыслить. Прочувствовать момент. Я — хозяйка этого дома. От хозяев обычно ждут гостеприимства, осведомлённости обо всём, что происходит в стенах дома.

Теряюсь в новых ощущениях. Незнакомая роль, как снег на голову, свалилась. Ошарашила до умопомрачения.