Однако литературно эта книга весьма посредственна. Шутки и наблюдения, которые вполне милы, явно хорошо звучали со сцен, где Челси регулярно выступала в качестве сатирика-юмориста. Однако в книге они остаются литературно маломощными.

Во всех рассказах используется один и тот же приём: нагнетание ожидания ебли и неизбежная сексуальная неудача, постигающая героиню. После первых нескольких рассказов этот приём надоедает, ибо становится раздражающе предсказуем.

Я тоже использовал этот приём любовных неудач, но лишь в пределах одного рассказа «Трудовой день любовника»[56]– там герой, встречаясь с четырьмя любовницами в течение дня, в силу разных причин ни с одной не может переспать и засыпает один, в мечтах о пятой. Но, во-первых, дело происходит на протяжении одного рассказа, что вполне терпимо, и, во-вторых, мой рассказ кончается не разочарованием в многопартнёрной ебле, как у Челси, а наоборот – счастливым предвкушением её.

Завоевание женщины мужчиной и мужчиной – женщины состоит из двух этапов: переспать первый и, быть может, последний раз и затем – обеспечить готовность партнёра для пересыпа в любое время, когда тебе вздумается. Если для первого этапа усилия могут оказаться минимальные и самые приятные, то для второго этапа обыкновенно используется моногамия как орудие принуждения и всё оборачивается изничтожением секса. Но именно второй этап завоевания пропагандирует общество, мораль и книга Челси.

Итого, вырисовывается весьма несимпатичный портрет женщины, созревшей для выполнения общественных задач полового воспитания:

У неё вызывает отвращение вид хуя, сосание хуя, анальный, бисексуальный и групповой секс, а также секс на трезвую голову, и к тому же вид совокупляющихся родителей.

Она не позволяет лизать себе пизду.

Она не любит ебаться на свету.

Она стыдится собственного тела: волос на пизде, лишнего жирка.

Она ебётся только с презервативами.

С такой женщиной и впрямь не захочется ебаться больше одного раза.

Получился портрет не только Челси, но и большинства американок, которые во многом определяют сексуальный климат в американском обществе.

Несмотря на свою ебливость и вопреки ей, Челси представляет из себя весьма консервативную модель женщины, которая и нужна нынешней морали. Эта мораль теперь вынуждена допустить более свободную еблю, но зато отыгрывается на том, что делает эту еблю постыдной, вызывающей брезгливость и не допускающей радости от её вариантов, кроме миссионерской позиции.

Таким образом, Челси, желая того или нет, уложилась в подлую моральную схему современной передовой молодой незамужней женщины.

Это тот случай, когда мне бы хотелось, чтобы литература не имела никакого отношения к реальности. Но, увы, такое бывает только в литературе.

Глупый пи́нгвин…

Горький. «Песня о Буревестнике»

Посмотрел-таки этот знаменитый фильм о пингвинах (March of the Penguins). Они напоминают определённую категорию людей, самых пассивных и молча терпящих тяжёлую жизнь, не представляя, что может быть другая, и даже, быть может, любящих свою ужасную жизнь. Эти пингвины (люди) мучаются в жутком холоде и голоде для того, чтобы чуть поебаться, а потом жизнь положить на вынашивание (выстаивание) яйца и выращивание пингвинёнка. В идеале каждый год по яйцу и по пингвинёнку, а в реальности то яйцо замёрзнет, то пингвинёнок.

Однако, в отличие от людей, пингвин каждый год с новой самкой. (Наверно, из-за этого они согласны терпеть все невзгоды.) А ведь как они могли бы свою жизнь упростить, утеплить, ублажить, если бы догадались поплыть в места потеплее. Но нет – надо обязательно тащиться десятки миль по убийственному морозу, чтобы именно в одном самом холодном, самом дурацком месте зачать, высиживать, выхаживать и подыхать.

Можно подумать, что пингвины (люди) созданы для мучительной и опасной жизни с одномесячным летним просветом счастья (отпуском), когда лёд растапливается и доступ к воде (пляжи) приближается к их месту скопища, так что им уже не надо топать километры до полыньи.

Но намедни якобы потепление образовалось, льдины тают и это идёт пингвинам на пользу – не надо будет ждать лета, и чуть ли не постоянно доступ к воде будет близок. Так как пингвины сами не способны изменить свою жизнь к лучшему, природа взяла дело в свои руки и сжалилась над несчастными, утеплив им жизнь.

В фильме показано, как на глазах у отца, матери и всей стаи хищная птица, размером меньше пингвина, хватает пингвинёнка, то одного, то другого, и пожирает на виду у безучастных родителей и всего пингвиньего стада.

А ведь даже маленькие птицы бросаются хором на ястреба и отгоняют его от своих гнёзд, а пингвины ни на что не способны, кроме как кучковаться.

Когда смотришь на совокупляющуюся парочку пингвинов среди других, делающих то же самое, то приходишь к выводу, что половой стыд у птиц и животных заменяют сложности, которыми обставлено совокупление: дотопать до места совокупления не замёрзнув, не умерев, не будучи съеденным, выбрать самку, заслужить её расположение, опять-таки не померев от мороза. Если сюда ещё добавить стыд да мораль, то вообще никакого совокупления не состоялось бы и пингвины умерли бы, переминаясь с ноги на ногу.

Мораль: Пусть сильнее грянет буря потепления!..

Starting Out in the Evening (2007).

Говорить о том, что в фильме участвуют прекрасные актёры, что он сделан с великим чувством такта и меры – ни к чему, иначе бы и упоминать о нём не стал.

Но захотелось поговорить о фабуле, мне небезразличной. А она такова. Старый больной забытый публикой писатель уже десять лет пытается дописать свой последний роман. Писательская и человеческая ситуация у него не из худших: когда-то он был знаменит, у него есть заботливая и любящая дочь, живёт он в прекрасной квартире в Нью-Йорке, в доме, у входа в который стоит швейцар. Ходит на литературные вечера и пр.

И вот объявляется очаровательная, интеллектуальная и сексуально свободная девушка, которая решила написать диссертацию о творчестве этого писателя с попутной целью добиться переиздания его романов.

Писатель сначала её шугает, мол, я дописываю роман и мне не до пустых разговоров, но потом размякает и допускает настырную сексапильную умницу не только до своих книг, но и до своего немощного тела. Девушка же признаётся, что сверстники её не влекут: они как жевательная резинка, говорит она, первые несколько мгновений вкусно, а потом начинается жевание уже безвкусной резины. Посему её геронтофилия в сочетании с любовью к литературе являются взаимодополняющими.

Сексуальная часть в фильме показана исключительно осторожно – без ханжества, но и без нарочитой открытости. Хотя мне было бы чрезвычайно любопытно, какими способами они добирались до оргазмов, если добирались вообще, и особливо девица. Так что непонятно, заебла она его или недоебла, но у писателя происходит инсульт, он попадает в больницу и выходит из неё уже совсем хилым и с умом повреждённым. Его поклонница является к нему домой с визитом, и писатель посреди невнятного разговора за столом своей слабой рукой, прервав ласковое движение по её лицу, даёт девушке пощёчину. Девушка закономерно рыдает и справедливо замечает, что она такого не заслужила. Старик-писатель никак не объясняет своего поступка, а тихо засыпает, устав от переживаний и от резкого движения рукой. Девушка уходит навсегда. А в последнем кадре, как и в первом, писатель сидит над своей пишущей машинкой, еле выбивая из клавиш вначале – слова, а в конце – буквы.