Революция сломала Кузмина. Он, говоривший, что страх внутри человека, а не вовне, был напуган обысками, арестами, смертью, которая распространилась вокруг него. Он внезапно постарел и утратил свою красоту. Но его не тронули. Пока Чичерин оставался наркомом, Кузмина продолжали печатать…

Сам Чичерин лишил себя права открыто проявлять свои чувства. Он замкнулся в себе, в своей работе и любви к музыке. Очень одинокий, он почти ни с кем не дружил. Окружающие, видя, как он избегает женщин, догадывались, в чем дело. Но в те годы гомосексуализм не считался преступлением.

В 1905 году Чичерин вступил в берлинскую секцию Российской социал-демократической рабочей партии. Он присоединился к меньшевикам, считая их наиболее близкими к немецким социал-демократам.

В общей сложности Чичерин провел за границей четырнадцать лет — во Франции, в Австро-Венгрии, Швейцарии, Бельгии, Голландии, Англии. Февральская революция 1917 года застала Чичерина в Англии. Георгий Васильевич возглавил в Лондоне комиссию, которая занималась возвращением в Россию политэмигрантов, бежавших за границу от царской полиции. Как и другие российские социал-демократы, он выступал против войны и требовал заключения мира. В обстановке военного времени такого рода публичные высказывания считались уголовным преступлением. В августе 1917 года англичане его арестовали за пропаганду «пораженческих взглядов» и посадили в тюрьму Брикстон. Но Троцкий его оттуда вызволил самым фантастическим образом.

После Октябрьской революции перепуганные иностранцы побежали из России. Однако англичанам перестали давать выездные визы. Троцкий объяснил, что никто из англичан, в том числе посол Бьюкенен, не сможет покинуть Россию. Когда возмущенные англичане требовали объяснить, на каком основании им не разрешают вернуться на родину, в наркомате издевательски отвечали:

— Чтобы дать вам визу, нам нужно посоветоваться с Чичериным. Нет Чичерина — нет и визы.

3 января 1918 года англичане освободили Чичерина. Через несколько дней он вернулся в Россию. Считается, что Ленин призвал Чичерина в наркомат иностранных дел, чтобы он исправил то, что натворил Троцкий. На самом деле больше всего Чичерин был нужен самому Троцкому. 29 января Чичерин был назначен товарищем (заместителем) наркома. Ему предоставили право решающего голоса в Совете Народных Комиссаров «в случае отсутствия Троцкого».

Чичерин стал находкой для Троцкого. Георгий Васильевич прекрасно знал Европу, говорил на основных европейских языках и уже в солидном возрасте приступил к изучению древнееврейского и арабского языков. У него имелся опыт работы в министерстве иностранных дел, он снял с Троцкого все заботы по наркоминделу. Британский дипломат Роберт Брюс Локкарт называл Георгия Васильевича неутомимым и добросовестным тружеником, идеалистом, преданным делу.

13 марта 1918 года, когда первый нарком по иностранным делам подал в отставку, Георгия Васильевича утвердили в должности «временного заместителя», а 30 мая назначили полноценным наркомом. Среди старых партийных товарищей это назначение вызвало недовольство — наркомы первого состава Совнаркома были людьми с большим партийным весом, а Чичерина в партии почти не знали. Но Ленин и Троцкий настояли на своем.

Троцкий на заседании ЦК сформулировал принцип управления советской внешней политикой: руководить дипломатией должен профессионал, специалист, не имеющий политического веса. И пояснил свою мысль:

— Текущие дела может вести Чичерин, а политическое руководство должен взять на себя Ленин.

Партийная верхушка так и не избавилась от несколько пренебрежительного и высокомерного отношения к Чичерину. Георгий Васильевич здраво судил о происходящем, но прислушивались к его мнению не всегда. Менее компетентные, но более авторитетные люди брали верх.

Сам Ленин считал дипломатию лишь прикрытием для реальной политики и объяснял сотрудникам наркомата: годятся любые лозунги, даже не соответствующие политике страны, лишь бы они способствовали «разложению врага». Выдавать реальные планы страны, говорить о грядущем уничтожении мирового капитализма, то есть употреблять «страшные слова», не надо, учил Ленин своего наркома. Уже после окончания Гражданской войны на очередном пленуме ЦК в секретном постановлении, написанном лично Лениным и посвященном заключению торгового соглашения с Англией, говорилось: «Восточным народам сообщить всем, но только устно через послов, без единой бумажки, что мы надуем Англию».

Советская дипломатия усвоит этот ленинский завет — врать. Но подобных откровенных постановлений ЦК уже больше не принимал.

Георгий Васильевич поставил рекорд — он двенадцать лет возглавлял ведомство иностранных дел, хотя в те времена другие наркомы, бывало, менялись по нескольку раз в год. В июле 1923 года, после образования Советского Союза, были созданы общесоюзные наркоматы, и Чичерин стал наркомом иностранных дел СССР.

В Москве радовались появлению любого сколько-нибудь заметного иностранца, предлагавшего либо свое внешнеполитическое посредничество, либо участие в восстановлении разрушенной российской экономики. 17 сентября 1920 года в Москву приехал американский инженер и бизнесмен Фрэнк Артур Вандерлип. Чичерин сообщил об этом Ленину — американец предлагал заключить договор о концессиях на добычу нефти и угля, а также вылов рыбы в Приморском крае и на Камчатке. Ленин тут же ответил Чичерину: «Я вполне за переговоры. Ускорьте их».

О предложении американца Ленин с гордостью рассказывал на партийной конференции, убеждая товарищей — и, может быть, самого себя, — что внешнеполитическая блокада скоро будет прорвана.

18 мая 1920 года в Москву на Николаевский вокзал прибыла делегация британских тред-юнионов, симпатизировавших Советской России. На Каланчевской площади в честь британских профсоюзников состоялся митинг. Части московского гарнизона устроили парад. Такие почести оказываются только главам государств, но они в Москву не приезжали.

Накануне Чичерин написал Ленину:

«Многоуважаемый Владимир Ильич, скоро появится внезапно у нашей границы делегация тред-юнионов, которую надо будет принять очень любезно. Там будут головы первостепенного калибра. Необходима политическая подготовка их посещения…».

В те месяцы Чичерин занимался не столько чистой дипломатией, сколько пропагандой. Советское руководство надеялось поднять европейских рабочих против собственных правительств и тем самым заставить Антанту прекратить помощь Белой армии.

Обустройство внешнеполитического ведомства оказалось непростым и небыстрым делом. Для советских руководителей все было внове.

21 августа 1920 года Чичерин написал Ленину:

«Многоуважаемый Владимир Ильич, я всегда скептически относился к нашим шифрам, наиболее секретные вещи совсем не сообщал и несколько раз предостерегал других от сообщения таковых. Неверно мнение тов. Каменева, что трудно дешифровать. От нашего сотрудника Сабанина, сына старого дешифровщика Министерства иностранных дел, мы знаем, что положительно все иностранные шифры расшифровывались русскими расшифровщиками. В последний период существования царизма не было иностранной депеши, которая бы не расшифровывалась, при этом не вследствие предательства, а вследствие искусства русских расшифровщиков.