Он слабо улыбнулся дочери, и она попыталась ответить ему тем же. Она подумала: похоже, милорд в своей скорби забыл, что я люблю другого и что сообщение о предстоящей свадьбе может лишь ввергнуть меня в отчаяние.

— После этого вы вместе со двором поедете в Дарем, а оттуда — в Йорк, — сообщил им король. — Я хочу, чтобы Кейт еще немного побыла со мной. — Он задумчиво посмотрел на нее, а она из последних сил крепилась, чтобы не разрыдаться. — Но потом вы отправитесь в Уэльс и будете держать его для меня, Уильям. Крепко держать. Тюдор затаился в Бретани, и кто знает, какие еще козни у него на уме!

— Я верный слуга вашего величества до гроба, — заявил Уильям, поклонившись.

— Вы будете вознаграждены, я вам обещаю. Кейт, дитя мое, королева ждет — она поможет тебе со свадебным одеянием. Отправляйся теперь к ней.

Кейт сделала еще один реверанс. Уильям снова посмотрел на нее этим своим взглядом, и в его глазах появилось похотливое выражение, которого она не замечала раньше.

Выйдя из покоев королевы, Кейт, уставшая изображать восторг при виде великолепных тканей и неподвижно стоять перед портными, которые закалывали на ней булавками эти ткани, взволнованно обратилась к Мэтти:

— Немедленно найди милорда Линкольна. И передай, чтобы сегодня в полночь он был в часовне. Сделай это, если любишь меня.

Мэтти посмотрела на госпожу, в ее глазах забрезжило понимание.

— Значит, вот оно что, — протянула она. — Вы выходите замуж, но продолжаете встречаться с молодым лордом. Будьте осторожны, миледи.

— Я его люблю, — срывающимся голосом сказала Кейт. — Это будет в последний раз, честное слово. После этого я буду принадлежать мужу и жизнь моя будет кончена. Но клянусь, никакой радости от супружества граф никогда не получит!

Весь двор бурлит. И неудивительно! Нелюбимая жена лорда Роберта Дадли была найдена со сломанной шеей у подножия лестницы в Камнор-Плейс близ Оксфорда. Такого скандала давно не было. Об этом судачит весь двор, а скоро станет говорить и весь христианский мир, и на губах у всех одно слово: убийство. Языки у людей развязались, все подозревают лорда Роберта, но при этом украдкой — а иногда и не украдкой — показывают пальцем на королеву Елизавету. Боюсь, что после такого громкого скандала она уже никогда не оправится. Ходят даже разговоры, что король Филипп побуждает королеву выйти за лорда Роберта: окончательно дискредитировав ее, он сможет поддержать мои претензии на трон.

Но он не знает Елизавету! Я готова поставить состояние на то, что Роберт Дадли и теперь не будет обделен ее ласками. И я собственными глазами видела, как она была встревожена не столько известием о смерти Эми Дадли, сколько тем, что лорд Роберт теперь свободный человек. Елизавета любит его — я в этом не сомневаюсь. Однако она никогда не принесет себя на алтарь этой любви и не пожертвует своей королевской независимостью.

Продолжают ходить слухи о моем возможном браке с эрцгерцогом Фердинандом или даже — о ужас! — с доном Карлосом. При каждой нашей встрече епископ де Квадра неизменно возвращается к этой теме, а я улыбаюсь и отвечаю, что польщена, но не даю никаких обещаний, говорю ему, что на мой брак он должен получить разрешение от королевы Елизаветы. Вероятно, епископ догадывается, что я морочу ему голову, но, видит Бог, у меня имеются для этого самые веские основания! Потому что наконец после долгих ожиданий для меня и моего любимого Неда забрезжила надежда.

Вчера сэр Уильям Сесил, хитро улыбаясь, сообщил Неду, что подметил любопытную закономерность: при каждом посещении Уайтхолла тот непременно находит меня. Неда это встревожило: он опасался, как бы господин секретарь не запретил нам встречаться. Но нет! Он спросил Неда, уж не питаем ли мы друг к другу обоюдные чувства, однако Нед, решив подстраховаться, ответил, что ничего подобного нет и в помине.

Тогда Сесил сказал, что ему известно про то, что испанцы лелеют коварные замыслы — выдать меня замуж за эрцгерцога Филиппа или дона Карлоса. А потом, к великому удивлению Неда, сэр Уильям заявил, что хотел бы упредить заговорщиков, устроив мой брак с преданным короне англичанином. Но, сказал Сесил, теперь он убедился, что между нами ничего нет, и будет искать для меня другую кандидатуру.

— И доброго вам дня, сэр, — заключил он.

Нед был в затруднении. Он подозревал ловушку, опасался, что Сесил пытается таким образом выудить у него признание о нашем намерении сочетаться браком против воли королевы. А потому сказал сэру Уильяму, что якобы давно восхищается мною издалека и был бы счастлив взять меня в жены, если разрешит королева. И Сесил ответил, что он будет нашим другом и поговорит о нас с королевой! Лучшего и более влиятельного ходатая и пожелать невозможно! Наконец-то я могу лелеять надежду, что наше долгое ожидание закончится.

Но шли дни, а потом и недели, а мы так и не получили от господина секретаря ничего — ни слова, ни намека. Когда я увидела сэра Уильяма сегодня утром, он лишь вежливо кивнул мне и поспешил дальше, держа в руках целую кипу свитков. Я схожу с ума от разочарования, мне необходимо узнать, остается ли он нашим другом и говорил ли он о нас с королевой.

А теперь еще распространились новые слухи — о том, что шотландцы хотят видеть меня невестой графа Аррана, еще одного идиота и преемника королевы Марии, в случае если у нее не родится наследник мужского пола. Возможно, шотландские лорды видят в таком браке средство соединить два королевства, если вдруг Елизавета и Мария обе умрут бездетными. Говорят, что де Квадра поставил сотню крон на то, что так оно и случится. Лорды могут вести переговоры о чем угодно, но я ни за что не выйду за этого сумасшедшего графа, даже если того потребует сама королева. А она не потребует — я уверена.

Наряду с этим также ходят разговоры — да кончится ли это когда-нибудь? — что у испанцев имеется еще один план: выманить меня в Испанию с помощью какого-нибудь преданного им англичанина-католика, действующего в интересах короля Филиппа. Больше всего раздражает меня в этих бесконечных заговорах то, что со мной — главным заинтересованным лицом — никто ни о чем не консультируется. Верно говорят, что моя королевская кровь — это проклятие.

Ну наконец-то хоть какая-то хорошая новость! Против всех ожиданий (хотя некоторые утверждают, что причиной всему недовольство Елизаветы моей соперницей, королевой Шотландии) ее величество возвращает мне звание камер-фрейлины, как при королеве Марии. Мало того, она принимает меня в своих покоях в присутствии епископа де Квадры и держится очень доброжелательно.

— Для меня леди Катерина словно дочь, — говорит она ему, поднимая меня из реверанса, обнимая и целуя.

Несколько мгновений епископ, как и я, пребывает в недоумении, но мы оба быстро приходим в себя.

— Теперь, когда она осталась сиротой, я собираюсь официально ее удочерить, — продолжает королева, улыбаясь мне, хотя ее глаза остаются холодными.