Я подвигал ногами, постаравшись еще больше углубиться в воду … в уютную и веселую воду. Я даже захотел присесть, чтобы погрузиться в нее по плечи, но испугался, что промочу карты, полевые дневники и многое другое — то, что было в карманах и рюкзачке.

Мне сейчас уже не было холодно. Нет. Мне было просто хорошо… вместе с водой. Мне даже показалось, что ее веселье передалось мне. Я уже верил, что вода есть такое же живое существо, как и мы — люди, и есть тоже божье создание, но … наверное, более чистое, чем мы, погрязшие в… Вода, наверное, уже прошла те этапы эволюции, когда злость в виде бушующих порогов и водопадов переполняла ее, но потом вода успокоилась, поняв, что главным стержнем жизни является Чистая Душа… ее водная Чистая Душа.

Я похлопал ладонью по поверхности воды.

— Шлеп, шлеп, шлеп, — уютно раздалось вокруг.

Я похлопал еще раз.

— Шлеп, шлеп!

Я улыбнулся. И еще раз хлопнул по воде.

— Шлеп!

Я провел мокрой ладонью по обветренному лицу. Оно показалось мне… по-человечески шершавым.

— Вода не боится Голодного Черта, потому что она чистая, — подумал я. — И люди бы не боялись, если бы были…

Я шагнул еще вперед, шагнул еще, еще… и вылез на противоположный берег. Вода стекала с меня, а мне… этого не хотелось.

На негнущихся ногах я сделал несколько шагов вперед и совсем рядом увидел статуи окаменевших людей.

— Шантамани! — прошептал я. — Легендарный камень! Каменная программа жизни!

Вода уже стекла с меня, и вихрь сомнений закружился в моей Душе.

— Достоин ли я, достоин ли приближаться к кусочкам легендарного камня Шантамани? Я ведь всего-навсего порождение той «каменной программы», которая была Кем-то вложена в этот камень и сокрыта в каменном теле! Могу ли я себе это позволить?

Я сделал глупое движение рукой, будто бы шлепая по воде. Но шлепка не раздалось.

— Мои биополя, мои биополя… мои не очень чистые биополя… мои банальные человеческие биополя … мои биополя, впитавшие жизнь в окружении злости … мои биополя, вобравшие в себя необходимость приспосабливаться к грязи… мои биополя, впитавшие все, чем дышит наше человечество … мои биополя, в которые независимо от тебя всочился даже дух Америки с Чужим Богом во главе и колокольным звоном доллара… мои биополя не могут быть чистыми. Они, мои биополя, могут нарушить и даже стереть программу жизни в каменном файле Шантамани! — почти прокричал я про себя.

Я понял, что не имею права приближаться к статуям окаменевшего человека. И от этого мне стало грустно. А как хотелось в противовес всему человеческому обществу быть чистым! Но я понимал, что такого не бывает. И ты, индивидуальность, являешься прежде всего частицей, что даже далекая Америка через общечеловеческое биополе может влиять на тебя — уральского россиянина с татарско-украинскими корнями!

А чистым быть хотелось. Очень хотелось. Таким как… вода.

Я опустил голову. Потом поднял ее, вскинул руки и громко, чтобы слышало все Место Голодного Черта, закричал: Спасибо тебе — дорогой Черный Ангел! Спасибо тебе, что ты охраняешь фрагменты легендарного камня Шантамани, что ты охраняешь каменную программу созидания и становления земного человека! Спасибо тебе, что ты не пускаешь сюда людей, наяву показывая им, чего стоят их затаенные злые мысли, которые могут разрушить каменную программу жизни человека! Спасибо тебе, ангел; и зря злые люди называют тебя Голодным Чертом! Спасибо тебе… добрый Черный Ангел! Спасибо тебе за твою миссию — охранять истоки телесного человека! Спасибо тебе, мой дорогой!

Мне даже показалось, что ангел услышал меня. Но я его не видел. А он меня, наверное, видел и, возможно, даже накрыл меня своими черными крылами. Я его не чувствовал, я не мог осязать его ангельское тело, оно было прозрачным для меня. А как хотелось поговорить с ним! Но жизнь нас развела по разным материальным сторонам созидания; мы не могли, да и… не имели права общаться, мы могли только думать друг о друге.

Я уже понимал, что главный камень Шантамани находится в неприступной пирамиде Малого Кайласа, установленной на трех каменных столбах высотой свыше 600 метров каждый, куда могут добраться только ангелы. Странные штыри, торчащие из скал и похожие на перископы, как бы наблюдают за этой святыней из загадочных подземелий Кайласа, боясь пропустить что-нибудь, что может нарушать покой того, где записана программа жизни на Земле… по которой строился Город Богов.

— По программе, записанной в главном камне Шантамани, строился Город Богов! — прошептал я, еле шевеля обветренными губами.

А потом я задумался и добавил:

— Город Богов — Город Жизни!

Я еще не понимал смысла этих слов. Должны были пройти годы, чтобы этот смысл со скрежетом вошел в мою душу и вызвал в ней глубочайший восторг великим разумом Шамбалы и… Создателя, конечно.

— А по программам, записанным в восьми фрагментах камня Шантамани, строился легендарный тибетский Вавилон — колыбель земного человека, — еще раз прошептал я. — Но почему, почему все же этих каменных программ было восемь, а не одна? Почему нельзя было вложить все в одну каменную программу? Ведь «технические возможности», наверное, позволяли. Я задумался.

— Ах вот в чем дело! Ах вот в чем дело! — почти вскричал я. — Период становления (или адаптации к земной жизни) клонированного постпотопного человека длился очень долго. И, видимо, Шамбала разбила весь этот долгий период на восемь этапов, программа каждого из которых была введена в отдельный каменный файл. Как только программа первого из восьми этапов выполнялась, появлялся… этот самый человек, брал отработанную программу в виде кусочка камня Шантамани и сокрывал его в себе… в своем каменеющем теле… для потомков. Как только выполнялась программа второго этапа, этот человек появлялся снова, и… так повторялось восемь раз, пока человечество, зарожденное на Тибете, не пустило крепко свои постпотопные корни на всей планете.

Я сделал еще несколько шагов вперед, в сторону окаменевших тел, внутри которых, как я думал, находились фрагменты камня Шантамани. Вдруг мне показалось, что что-то остановило меня.

— Все сокровенное, что есть на Земле, имеет как минимум двойной уровень защиты. Если главный камень Шантамани находится в совершенно неприступном месте, внутри пирамиды Малого Кайласа, да еще и под бдительным надзором людей из подземелий Шамбалы, то эти восемь фрагментов, накрепко замурованные в каменные тела, охраняются еще и ангелом, которого так несправедливо прозвали Голодным Чертом, — подумал я.

Мне снова страстно захотелось… пообщаться с этим ангелом. Я ведь не хотел зла! Я ведь просто хотел знать! Я ведь стремился… Я ведь…

Мне показалось, что что-то как бы стукнуло меня сверху. Я даже пригнулся.

— Как я не подумал об этом! — воскликнул я. — Мои биополя! Мои биополя, впитавшие грехи человечества! Разве я имею право приближаться к священным каменным программам?! Не только я виновен в том, что мои биополя далеки от кристальной чистоты, но и… люди, среди которых я живу!