над полосой препятствий словно маленькая Мунза. Перед ним сиял технический идол — электронный планшет, на котором был запущен армейский тест по физподготовке. Фигурка гарзонского сержанта отсчитывала время.

Спот и Шестерка бегали внизу по глубокому снегу, навалившему за ночь. Немой хрипел от усталости, да и пятнистая чувствовала, что вырубиться с минуты на минуту: зимняя сонливость грабила их силы. Обморочная тьма закрыла боковое зрение, и в образовавшийся тоннель влетали бесконечные горки, лестницы, ямы и узкие бревна.

В какой-то момент Шестерка обогнал ее, широко разводя мощные ноги и скрылся за подъемом. Спот взбежала по скользким железным брусьям и прыгнула на канат, но сорвалась с него прямо в мягкую ловушку.

Снег влажно хрустнул под ее весом и куснул за щеки. Снег ждал, что сейчас его нервно разметают в стороны, но лягушка не двигалась. Только смотрела, будто случайный свидетель, на разглаженное серое небо. В нем взрывались атмосферные пузыри. Со звуками грома рассыпались белые лавины, огромные, жуткие, иногда смертельные для всего живого… Но чаще их по крупинкам растаскивали ветра.

Спот приоткрыла рот и высунула длинный язык-ложечку навстречу уродливой мохнатой снежинке. Вода-а-а…

Его тут же ударило током.

— Ай!

Она прикрыла рот ладонью.

— Я что, разрешал отдыхать?! Посмотри на Шестерку, он уже почти добил круг, а ты валяешься тут будто замерзший пьяница. Вставай!

От гнева Бритти снег буквально плавился и Спот ощутила, как ее одежду пропитывает талая вода. Ей стало до того противно и грустно, что она зачерпнула спрессованный снег из-под собственной задницы, вскочила и швырнула все это в толстого. Неровный снаряд испарился, даже не коснувшись обнаженного пуза.

— Для чего нам это нужно?! — не выдержала она. — Мы бегаем, стреляем, истязаем себя пытаясь достичь непонятно чего! Разве мы не должны хоть иногда отдыхать?!

Бритти казался смущенным, хотя по понятным причинам, его эмоции были не читаемы.

— Конечно, — буркнул он. — Через неделю мы заляжем в спячку.

— Я не об этом! — Спот вздохнула. — Мы же теперь выглядим как люди. Почему бы нам не попробовать жить как они? У нас полно денег, мы бы могли создать себе хорошие условия. Попробовали бы себя в чем-то мирном.

— В чем, например?

Спот помялась.

— Я бы хотела… Ну я подумала… В общем я видела, как люди ныряют в Океан, чтобы понять как он устроен там, глубоко. Можешь себе представить? Это как слетать туда, вверх, — Спот вскинула руку. — Полная неизвестность!

— Спот…

— Ну послушай! Люди без гидрофобии встречаются крайне! Это болезнь, страх воды. Особенно такой воды. А я родилась в Черной Дыре! Это самое глубокое озеро на континенте! А теперь я могу спуститься глубже, могу ходить по дну Океана. Может быть, для этого меня и растили, может быть это моя судьба, я могла бы принести…

— Спот!

— Не Споткай мне… Ах! М!

Горло пятнистой закрыл невидимый ком. Она почти не дышала. Спорить стало на порядок сложнее.

Канат наверху снова закачался под весом Шестерки. Тот прыгнул, расставив руки, и пропал.

Девушка упала на колени.

— А-а… Хи-с.

— Запомни всего одну вещь, — бубнили сверху. — Ты никогда не принесешь им пользу, потому что они не смогут тобой правильно распорядиться. Они скорее сделают из тебя рабыню, игрушку, а то и сожрут, просто чтобы распробовать вкус такой необычной живности. Думаешь хоть кто-то подумает, что ты можешь исследовать Океан? Что ты вообще достойна делить с ними право на жизнь? Они и себе подобным в этом нередко отказывают.

— Хс-и-и!

— Послушай меня, — Бри подлетел ближе. — Я не позволю посадить всех нас в новый террариум, и на этот раз — больше, шире, да еще в каком-нибудь фрикопарке! Поэтому я заставляю вас потеть. Вы должны постоять за себя, даже если меня не станет. Даже если не станет Уники.

Горло прочистилось и Спот подавилась воздухом. Она закашлялась, вытирая слюнку, а потом растерла лицо снегом.

— Кстати, насчет последнего. Сходи к нему, пусть проверит вас перед сном, не появились ли какие-нибудь болячки… Эй, Шестерка! Тащи сюда свою бесполезную тушу и вместе с пятнистой валите к доку! На сегодня все!

Спот медленно вытащила из-под себя ноги, но никуда не пошла. Бритти безмолвно давил на нее сверху, но вскоре понял, что окно успешного запугивания закрылось и просто улетел. Перегибать палку сейчас было ни к чему. До спячки пятнистая все равно никуда не смоется, а три месяца сна прочистят ей голову.

Шестерка осторожно приблизился к яме и заглянул внутрь. В руках у него была вырванная с препятствий лестница. Как только Спот нехотя обратила на него внимание, Шестерка опустил железяку вниз. Он был дьявольски горд собой. Лицо-болтанка светилось от счастья.

— Ну а ты что об этом думаешь? — спросила пятнистая, выбравшись из ямы. — Не хочешь занятся тем, что тебе самому нравиться.

Шестерка приподнял левое плечо. Спот знала, что, если ему приказать, он выйдет из субмарины и без глубинного костюма. Он был добрым парнем, этот загадочный тефтель с металлическими мускулами. Точнее «одобренным». Бритти считал его совершенно безвольным, а потому — идеальным членом команды.

— Ты ведь никогда не был одним из нас, — сказала Спот с неожиданной злобой. — Тебя вообще ничего не держит рядом с Бритти. Ты его терпеть не можешь. Почему не уйдешь? Неужели так страшно быть одному?

Шестерка потер кулаком массивный шнобель. И приподнял правое плечо.

— Ну что? Не прикидывайся дураком. У тебя есть разум, я видела, как ты читаешь книги без картинок!

Парень вздрогнул и взглянул виновато и испуганно. Его неровные радужки напоминали лопнувшие желтки.

— Я не ругаю тебя… — Спот вздохнула. — Просто не понимаю, что мы все тут забыли. Хренов Бри. А знаешь почему я не уйду?

Шестерка внимательно слушал, навострив острые ушки.

— Потому что я влюблена в тебя…

Шестерка фыркнул и улыбнулся.

— Ну вот! — взвизгнула Спот. — У тебя и чувство юмора есть!

Она схватила увальня за шею и принялась елозить костяшками по клочковатым волосам.

— Отвечай, ты дурак или нет?

— М-м-м!

Пятнистая была аккуратно побеждена, после чего Шестерка поднял ее на руки и подбросил вверх. Спот пролетела четыре метра, проглотила снежинку и засмеялась. Не то чтобы она любила дурачиться, но Уника в последнее время стал таким отчужденным, что ходить к нему было неприятно и… жутко.

Для квартир он всегда выбирал возвышенности. Сейчас это была дозорная вышка со старым, проржавевшим пулеметом и мутными от старости прожекторами. Там организовали полноценную бытовку, в которую Шестерка притащил небольшую печь и кучу еды. Впрочем, едой Уника интересовался мало. В солнечные дни он расправлял крылья и