Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако она так и не стала своей среди нас— в родственном смысле слова. Мама обставила для них апартаменты в доме на Парк-авеню, однако на Джульетту все это навевало скуку. А я была слишком юной, чтобы составить ей компанию. В итоге она просто-напросто дала Артуру отставку, а когда я наконец дебютировала в свете, на моем первом балу она напилась.
Прекрасно помню, какой это вызвало шок; помню отца, с надменным видом стоявшего рядом с Уильямом и приказывающего ему выставить «эту девицу» из дома.
— И пусть больше сюда не возвращается, — добавил он.
Но, разумеется, Джульетта вернулась. Она была не из тех, кого можно было так просто выставить. Однако постепенно ее заносило все дальше; она утонченнейшим образом ухаживала за своим телом, научилась одеваться, собрала вокруг себя богему, шляющуюся без дела по Нью-Йорку, и в конце концов сломала Артуру жизнь— в финансовом отношении, а также и во всех прочих.
Я пыталась сохранить с ней дружеские отношения, но она всегда меня недолюбливала. «Если ты так хочешь вернуть своего драгоценного братца, почему бы тебе не забрать его?»— как-то спросила она у меня. Итак, наши с ней пути разошлись. Я была молода и деятельна, у меня было свое общество, свои развлечения. Время от времени, разъезжая верхом по парку, я встречала ее на взятой напрокат лошадке, а однажды она проехала мимо, сделав вид, что незнакома со мной. Помню, как я тогда, вернувшись домой, выплакивала эту обиду на мамином плече.
— Ну же, ну, моя малышка, не стоит так переживать. Просто Джули вульгарная и неотесанная. И всегда была неотесанной. Не обращай внимания на ее выходки…
Но я никогда не испытывала к Джульетте ненависти. Она была такая красивая, жизнерадостная и отчаянно безрассудная. А теперь вот она, лежит в церкви в гробу, выставленном для прощания, под покровом из маленьких зеленых орхидей. И все. Все кончено. А служба продолжается.
«О милосерднейший Господь, соблаговоливший взять к себе душу твоей подданной…»
О чем думал Артур, стоявший подле меня в визитке и полосатых брюках, при черном галстуке, по поводу которого так негодовала в то утро Мэри-Лу? Почти шесть лет Джульетта была его женой и в течение по меньшей мере двух из них он был страстно в нее влюблен. Теперь же она была мертва, и очень многие полагали, что это он ее убил.
Мы стояли рядом на кладбище, пока служба не подошла к концу. Гроб, начали медленно опускать в могилу. Тогда Артур резко развернулся и пошел прочь, и я последовала за ним. Толпа расступилась, пропуская нас; но откуда-то сбоку раздался резкий свист. Артур, казалось, ничего не услышал.
По возвращении нас ожидал новый сюрприз. Мэри-Лу перебралась в мамину комнату и заперлась там! Помню, как я возмутилась, узнав об этом, и помню лицо Артура. У меня до сих пор вызывает негодование это ее ребячество, но теперь-то я понимаю, что ею в большей степени двигал страх. Ведь она многое теряла; ее маленький привычный мирок ускользал от нее, и она была не в силах этому помешать. Вот Артур, стоя на месте для дачи свидетельских показаний, рассказывает всем, что пошел на явный обман второй жены, чтобы встретиться с первой. Ее мужа подозревают в убийстве. А вот теперь Артур отправляется на похороны Джульетты, он сидит в церкви на глазах у всех, стоит рядом, когда гроб опускают в землю… Словно и не было тех лет, что он прожил вместе с ней, Мэри-Лу, и Джульетта по-прежнему оставалась его женой.
Я тотчас же поднялась наверх и нашла Мэри-Лу на маленьком балкончике маминой комнаты; перила его были украшены ящиками с цветами. В руке она держала насквозь промокший носовой платок, глаза покраснели и распухли от слез.
— Что это еще за глупости? — резко спросила я. — Неужели ты не можешь позабыть о себе и подумать об Артуре? Он нуждается в тебе, а ты ведешь себя как ребенок!
— Я ему не нужна, — проговорила она, рыдая. — Я возвращаюсь в Мидлбанк.
В тот момент я чувствовала себя достаточно взрослой, чтобы годиться ей в матери. Чего мне хотелось — так это задать Мэри-Лу хорошую трепку. Но у нее был такой жалкий вид, что я просто позвонила и попросила принести ей чаю. Когда я вернулась, она утирала глаза.
— А теперь послушай меня, — заговорила я уже более мягким тоном. — Невозможно избавиться от проблем, попросту убежав и спрятавшись от них. Если уж на то пошло, я бы сама с превеликим удовольствие ем от них сбежала бы. Но ты нужна Артуру. Все, что у него есть хорошего в жизни, связано только с тобой. Если ты отвернешься от него, то чего же он может тогда ждать от других?
И тут она потрясла меня.
— Прости меня, — выдавила она. — Наверное, я просто очень напугана, Марша… Ты же ничего не знаешь… Ведь я была там… ну, в то утро…
— Там? Да что ты такое говоришь? — Я была поражена, поскольку лишь много позже шериф рассказал мне обо всем.
— Я хотела поговорить с ней! — истерично воскликнула она. — Так дальше продолжаться не могло. Я подумала, что если расскажу ей, как обстоят дела, то она, возможно, откажется обдирать нас… Она же разорила нас. Разорила тебя. Я… я должна была встретиться с ней…
Я схватила ее за плечо.
— Ты виделась с ней? — требовательно спросила я. — В этом все дело? Ты нашла клюшку Люси, а затем повздорила с ней? Ты…
— Да ты рехнулась! — ахнула она, отшатнувшись. — Я не убивала ее! Я даже не виделась с ней…
— И в то же время подозреваешь Артура! — вскричала я. — Ты, ты… Артура, который и близко туда не подходил! А что, если я сообщу это полиции?
Она была взволнована, однако версия ее вроде бы не вызывала сомнений. В тот день она рано утром позвонила в Сансет и узнала, что Джульетта собирается кататься верхом. Искушение было слишком велико. Она взяла машину, поехала сюда и остановилась в том месте, где шоссе близко подходит к верховой тропе. Но, по ее словам, из машины она не выходила.
— Просто не смогла, — пояснила Мэри-Лу. — На склоне холма стоял какой-то мужчина и вроде бы собирался писать акварелью. Я не хотела, чтобы меня видели, поэтому просто посидела некоторое время, успокоилась и вернулась
