ставили машины где-то в районе больницы, а потом шли сюда пешком, – предположил он. – Они специально отметили путь, чтобы можно было найти дорогу сюда ночью. Свети фонариком на деревья и выйдешь прямо к насосной станции, или можешь идти дальше и дойдешь до акведука.

– Знаешь, – сказал я, – похоже, изрядное количество людей знало, что здесь происходит, но никто не понимал истинного значения этого. Около года назад Сал Д’Иорио из департамента шерифа сообщил мне, что в районе наблюдаются явные признаки культовой деятельности. Теперь я понимаю, что он имел в виду.

– Наверняка это то самое место, – заявил Дейв. – Здесь и на акведуке.

– Да, – ответил я. – «Жинщены из Квинса – самые красивые. Должно быть, из-за воды, которую они пьют» [122]. Это цитата из письма Сына Сэма, адресованного Боррелли – речь о нью-йоркской питьевой воде.

– Насосная станция, – сказал Дейв, – и акведук.

Я кивнул.

– И у меня есть кое-что еще интереснее. «Привет из сточных канав Нью-Йорка, полных собачьего дерьма, блевотины, прокисшего вина, мочи и крови. Привет из канализации Нью-Йорка, поглощающей эти деликатесы…»

– Письмо Бреслину, – перебил меня Дейв.

– Которое к тому же подписано словами: «В их крови и прямиком из сточной канавы», – добавил я.

– Ты их вычислил, тебе не кажется? – спросил Дейв.

– Чертовски в этом уверен.

* * *

Акведук как проложенный в земле водовод по определению мог считаться канавой или сточной трубой. Однако в нашем случае он был именно «сточной канавой Нью-Йорка», поскольку в давние времена доставлял питьевую воду на территорию нынешнего мегаполиса. И раз уж упоминание «собачьего дерьма, блевотины, прокисшего вина, мочи и крови» подразумевало сатанинскую Черную мессу, данное предложение в письме Бреслину означало «Черная месса – акведук».

Это место располагалось всего в миле к северу от домов Берковица и Карра, и от парка Антермайер до Пайн и Уикер-стрит, где находили других мертвых овчарок, по тропинке над акведуком можно было дойти всего за пятнадцать минут. Если какому-нибудь предприимчивому человеку удалось обнаружить вход внутрь, тот же путь можно было проделать под землей, прямо по старой трубе. Велика вероятность того, что найденные на Пайн-стрит в полиэтиленовых пакетах трупы собак бросили там после ритуалов, проходивших дальше по тропинке, в парке Антермайер.

Собрав воедино кусочки головоломки, мы получили вещественные доказательства и свидетельства очевидцев, подтверждающие существование культа, а вся картина – включая символы в помещении насосной станции – оказалась связанной с текстом письма Бреслину, в котором, как признал в Марси Берковиц, действительно присутствовали кое-какие подсказки.

Очень важно, что исходные улики были обнаружены еще до того, как Берковиц впервые заикнулся о причастности к делу культа.

Более года назад, когда мы с Ларри Сигелом неожиданно расшифровали сатанинские отсылки в письмах Сэма, мы составили список из трех пунктов, которые в совокупности, как и каждый из них по отдельности, могли подтвердить достоверность того, что мы обнаружили.

В соответствии с одним из этих пунктов требовалось доказать, что Берковиц или Джон Карр состояли в культе. В Марси Берковиц не только признался в этом, но и добавил к списку соучастников Майкла Карра. Второй пункт предполагал поиск самого культа и установление его связи с Берковицем и делом Сына Сэма. Теперь выполненным оказался и он. Наконец, третий пункт состоял в том, чтобы собрать доказательства, которые независимо от деятельности какой-либо секты подтвердили бы, что в момент нападений Убийцы с 44-м калибром Берковиц действовал не в одиночку. На этом направлении мы также добились определенного прогресса, установив несоответствия версий событий и полицейских эскизов, однако нам предстоял еще долгий путь. Проведенный графологом Чарльзом Гамильтоном анализ писем Сэма стал большим подспорьем, но я не собирался останавливаться на достигнутом и планировал более тщательно изучить обстоятельства нападения на Московиц и Виоланте. Если бы нам удалось подтвердить, что Берковиц был не один во время совершения нескольких преступлений, дело обрело бы очевидную убедительность – хотя для того, чтобы разломать весь карточный домик, хватило бы и доказательств присутствия заговора всего в одном случае стрельбы. Даже тогда разрозненные линии доказательств собрались бы воедино, подтвердили друг друга, и истина стала бы неоспоримой.

Прежде чем начать расследование по делу Московиц и Виоланте, я позвонил Тони Каталано, управляющему приюта для животных в Йонкерсе, чтобы узнать, точно ли я подсчитал число погибших немецких овчарок. Оказалось, что нет. Уже после ареста Берковица на акведуке возле Пайн-стрит нашли еще несколько собачьих трупов. Они находились почти там же, где и предыдущие три.

«Первую застрелили, – рассказал мне Каталано, – она лежала одна. Двух других бросили одновременно. Их либо задушили, либо застрелили, либо отравили. По состоянию тел определить трудно, но вряд ли они просто гуляли вместе, а потом вдруг улеглись рядышком, чтобы умереть. Этих собак убили».

Он добавил, что неподалеку от этого места также ранили еще одну овчарку. «Ей отрезали ухо. Его не отгрызли, как случается при собачьей драке. Это был чистый, ровный срез, как от ножа».

В итоге общее число мертвых немецких овчарок достигло по меньшей мере десяти; еще одна лишилась уха.

* * *

Я решил, что пришло время плотнее заняться изучением Процесса. Помимо овчарок, связь с этой сектой виделась мне в том, что Берковиц, по его собственному заявлению в Марси, считал, что своим молчанием защищает «сотни» людей. Если это правда, то предполагаемый культ совершенно очевидно являлся частью более крупной организации, возможно, имеющей подразделения в различных городах США – отделения, подобные тем, что характерны для множества ответвлений Процесса, пересекающихся с ОТО.

Поскольку в письмах Сэма обнаружилось значительное число подсказок, я вновь обратился к ним и другим посланиям Берковица, о которых узнал позднее. В результате мне удалось найти кое-какие связи с терминами, использовавшимися Процессом. Например, Берковиц написал, что ему нужен «вестник на земле»; в Процессе существовал ранг вестника, так же как «отца и учителя», которые упоминались в текстах, адресованных Сэму Карру и Крэйгу Глассману. Письмо Боррелли содержало фразу «почитать своего отца», в которой использовалось британское написание слова «почитать». Процесс был основан в Великобритании, оттуда же происходил глава OTO Алистер Кроули.

Кроме того, в письме Бреслину говорилось: «Теперь пустота заполнена»; термин «бездонная пустота» определенно входил в число употребляемых Процессом. В обратном адресе этого послания, помимо прочего, упоминались «кровь» и «семья». Процесс называл себя «семьей». Отправленное Глассману письмо с угрозами Берковиц подписал словом «Брат» – еще одно словечко Процесса, а на конверте одного из анонимных писем, адресованных Сэму Карру, он начертал буквы «Н. Н.», что, как я позже узнал, означало «Heil Hitler», «Хайль Гитлер» –