перед сном, но это было его ежедневным ритуалом. Те же действия, которые он совершает каждый вечер, когда возвращается с работы.

Я наблюдаю, как он проверяет свой телефон в отражении зеркала. Выглянул в окно. Я отложила тюбик с губной помадой.

— Ты же знаешь… не должны делать это сегодня вечером.

Мои слова вырывают его из задумчивости. Крю оглядывается, выглядя удивленным. И смущённым.

— Что? Почему?

— У тебя был долгий день. И ты, кажется… не знаю, где-то далеко. Мы можем перенести ужин.

Его брови приподнимаются, и легкая усмешка появляется на его губах.

— Перенести ужин? Это наша годовщина.

— Я знаю, но это всего лишь свидание. Наш послужной список с ежегодными праздниками, торжествами или чем-то еще невелик. И разве мы не должны праздновать наш брак каждый день, а не только в тот день, когда мы поженились?

Полноценная ухмылка — его ответ на мои слова.

— Кто знал, что ты такая романтичная, Роза?

Я закатываю глаза.

— Заткнись. Я серьезно.

— Я тоже. Так что заканчивай собираться, чтобы мы могли пойти на ужин.

— Голоден?

— Да, — он убирает свой телефон, изучая меня с выражением грешника, а не святого. — Хочу десерт. Я буду внизу.

Мы дурачились, как похотливые подростки, с тех пор, как родилась Элизабет, но секса так и не произошло. И если бы кто-то сказал мне на моей свадьбе год назад, что я оставлю свою новорожденную дочь дома, чтобы отпраздновать годовщину с полной уверенностью, что у нас моногамные отношения, я бы рассмеялась им в лицо.

И все же мы это делаем.

Я брызгаю духами, беру пару лабутенов из шкафа и спускаюсь вниз. Моя мама удобно устроилась на диване. Ее энтузиазм по поводу того, что она стала бабушкой, почти так же удивителен как и мои отношения с Крю. В основном меня воспитывали няни. Но моя мать обожает Элизабет. Даже мой отец иногда удивлял меня, прося подержать ее или искренне улыбается, когда видит ее. Сегодня его здесь нет, и я не спрашиваю почему. Отношения моих родителей — не мое дело. Самое главное, это не имеет никакого отношения к моему браку.

Крю прислонился к стене рядом с лифтом, уставившись в пространство. Он выпрямляется, когда видит, что я приближаюсь, его голубые глаза темнеют от вожделения.

Я ухмыляюсь ему, прежде чем поздороваться с мамой.

— Привет, мам.

Она улыбается, оглядывая меня с ног до головы.

— Ты прекрасно выглядишь, Скарлетт.

— Спасибо. Тебе что-нибудь нужно, прежде чем мы уйдем?

— Нет-нет, — она машет рукой в сторону входа. — У вас двоих особый вечер. Если Элизабет проснется, я буду здесь.

— Хорошо, — я колеблюсь несколько секунд, хотя она уже вернулась к раскрытой книге у себя на коленях. Затем я подхожу к Крю.

— Готова? — спрашивает он.

— Готова, — подтверждаю я, когда мы заходим в лифт.

— Как дела на работе? — спрашивает он.

— Хорошо. Июльский номер уже готов, а летняя линейка распродана.

Он гордо улыбается мне.

— Поздравляю, Роза.

— Спасибо. Как прошел твой день? — компания «Кенсингтон Кансалдид» официально пережила кризис. Расследование закончилось без предъявления обвинений. Акции выросли. Однако быть генеральным директором компании — это не типичная работа с девяти до пяти.

Мы говорим так, словно женаты уже несколько десятилетий. Крю рассказывает про какую-то сделку, которую Оливер хочет заключить, пока мы идем от лифта к парковке, где стоят наши машины. Мы забираемся в Ламбордгини Крю.

Я наклоняюсь и расстегиваю молнию на его брюках. Он тут же замолкает, сосредоточившись на моей руке, сжимающей его член. Рычание раздвигающихся металлических зубов — единственный звук в машине.

— Он показывал тебе результаты? — спрашиваю я, обводя пальцами головку его члена.

Дыхание Крю учащенное и прерывистое.

— Честно говоря, я даже не могу вспомнить, о чем мы только что говорили.

Я немного смеюсь, прежде чем вытаскиваю его член и опускаю голову, обводя языком головку.

— Скарлетт, — мое имя вырывается искаженным стоном, полным песка, гравия и желания.

Освещение парковки активируется от движения. Они гаснут, погружая машину почти в темноту. Отсутствие света кажется запретным и эротичным. Тепло разливается у меня в животе и увлажняется между ног, заставляя меня чувствовать себя нуждающейся и отчаявшейся. Я сжимаю бедра вместе.

Беру его глубже, втягивая щеки и задевая основание зубами, как, я знаю, ему это нравится. Я вознаграждена хриплым рычанием. Одна рука скользит в мои волосы и тянет.

— Боже, ты самая сексуальная женщина, которую я когда-либо видел, Роза, — хрипит он. — Ты так хорошо сосешь, детка.

Я стону вокруг него, зная, что вибрации будут проходить вниз по его пенису. Его бедра дергаются, говоря мне, что он близко. Тяжелое дыхание наполняет машину, прежде чем он стонет и наполняет мой рот. Я сглатываю и откидываюсь назад, позволяя его наполовину твердому члену войти после последнего, влажного сосания.

Крю запрокидывать голову назад. Поворачивается, чтобы посмотреть на меня, его глаза прикрыты и затуманены от удовольствия. Ленивая, довольная усмешка на его губах. Его член все еще тверд. Фантазия каждой женщины.

— Иди сюда, — выдавливает он сквозь зубы.

Я оглядываю темную, пустую парковку, а затем переползаю через коробку передач и устраиваюсь у него на коленях. Его член упирается в мокрое кружево моего нижнего белья, а мое платье раздувается вокруг наших коленей. Я стону от этого контакта.

Крю скользит рукой вверх по моему бедру и между ног. Он рычит, когда чувствует, какая я влажная, рычание глубокое и собственническое, сопровождаемое моим именем.

Он только что кончил, но я так взвинчена, что, думаю, он мог бы дыхнуть на меня, и я бы взорвалась. Его рука движется к члену, сжимая его на всю длину и потирая о мой центр.

— Ты хочешь этого, Скарлетт?

— Да, — я вкладываю в эти две буквы столько желания, сколько могу, превращая слово в хныканье, когда он начинает толкаться внутри меня.

— Все нормально? Ты в порядке?

Я не дышу. Легкое давление и беспокойство в его голосе заставляют меня сжать кулаки, чтобы побороть свой оргазм.

— Я в порядке, — выдыхаю я. — Полностью восстановилась. Просто трахни меня. Пожалуйста.

Он двигается, сдвигая мои стринги в сторону и наполняя меня восхитительным скольжением, по которому я скучала. Его рот находит местечко между моей шеей и плечом, оставляя теплые, влажные поцелуи и шепча грязные