я приезжал в Токио с рабочей командировкой. Познакомились, завязалось общение. С Нобуо мы сошлись во взглядах на ведение общего бизнеса. Я показал ему свои расчеты, свел с Ильёй, и так все началось. Мой умный брат уже в четырнадцать выдавал такие схемы, что бывалым бизнесменам и не снились. Я кое-что дорабатывал, и мы с Рафаэлем воплощали эти планы в жизнь. Часть сумм оседала в России на счетах, другой частью я искупал свои грехи перед Багдасаровым, пока не прикипел душой к этой семье. Остальное выводил на заграничные счета, чтобы не привлекать к себе и без того повышенное внимание.

— А Илья?

— Брату здесь нравится. Он с детства увлекается электроникой и физикой, а тут для этого созданы все условия. Плюс крупнейшая сеть лакшери отелей по всей Азии. Илья избалован комфортом. Однажды я показал ему снимки села, где мы родились, в ответ он попросил больше так не делать, обосновав тем, что я наношу ему психологическую травму картинами грязных трущоб. Кирилла с Мариной он не особо любил, даже не проявлял к ним интереса и общаться не хотел. Мне, конечно, льстит, что с тобой все иначе. Но восторга от того, что вы с ним сблизились, я не испытываю. Чтобы ты знала, Илья, за редким исключением, не позволяет себе контактировать с почти неизвестным ему человеком. На моей памяти подобное впервые.

Это я уже и так поняла, почитав про синдром Аспергера.

Какое-то время мы идем в полном молчании, пока не приближаемся к одной из самых известных достопримечательностей Токио. Как я сразу не поняла, куда мы направляемся? Была же недавно с Нобуо у этой статуи и даже прослезилась, когда попросила помощника перевести сказанное одним из экскурсоводов, который привел к памятнику группу туристов.

— Бывала здесь? — Костя отпускает меня и прячет руки в карманы брюк, разглядывая статую пса.

— Да, — киваю я.

— Знаешь, что означает этот памятник для местных жителей? — кивает он на Хатико.

— Пример беззаветной любви и верности.

— Все считают, что я похож на робота и таким меня сделал бизнес, но это просто моя особенность, с которой не всегда возможно бороться. С детства замкнутый, нелюдимый, зацикленный на той цели, которую поставил перед собой. В этом мы с Ильёй похожи. Как и в том, что у нас обоих ты вызываешь сильный эмоциональный отклик. Если случится так, что брат тоже будет претендовать на твое сердце, то у меня в сейфе лежит меч самурая.

— Ты сейчас серьезно?

— Вполне. Одной битой дело не ограничится.

— Это мало похоже на предложение и признание в любви. Скорее на угрозу, — хмыкаю я.

Костя приподнимает уголки губ в улыбке:

— Зато ты теперь знаешь мои предпочтения в кино.

— В смысле ты любишь фильмы про животных? — Удивленно вскидываю брови.

— Да. Всегда мечтал о собаке. Но постоянно был занят и переживал, что воспитаю неуравновешенного пса. До сих пор боюсь.

— В таком случае я подарю тебе собаку-робота. Для начала. Он из коробки сразу послушный, выполняет команды и даже писать будет по расписанию.

Костя обнимает меня за плечи.

— Тогда я куплю тебе робота-младенца.

— Договорились, — смеюсь я. — Это будет интересный опыт. Фиктивный брак, поддельные документы и полный дом собак-роботов и таких же детей.

Мы еще немного гуляем и возвращаемся к машине, которую оставили у ресторана. Забираемся на заднее сиденье. Водитель спрашивает, куда нас отвезти. Костя называет ему адрес.

— Разве мы не домой?

— Дневную экскурсию я тебе провел, теперь у нас по плану ночная. Покажу пару интересных мест.

На город действительно опускаются сумерки. Меня охватывает любопытство.

— С эротическим уклоном? — улыбаюсь и смотрю на Костю, на лице которого опять нет эмоций, но взгляд…

Почему я раньше не замечала, что Гончаров может не говорить о каких-то вещах, но их чувствуешь тактильно и видишь в его глазах? Потому что все время была зациклена на своих страхах?

— С ним, — отвечает он спокойно и просит водителя поднять стекло.

Кладет одну руку мне на колено, а второй обхватывает за затылок и притягивает к себе.

— Прямо сейчас и начнем, — шепчет в рот, и я жду, что поцелует, но вместо этого губы спускаются к шее и касаются жилки, которая бешено пульсирует.

В Косте с Ильёй и впрямь есть что-то магнетическое, от вампиров. Один боится света, а второй питает страсть к доминированию и открытым частям моего тела.

— Расстегни блузку, — распоряжается Гончаров в подтверждение моих мыслей.

Я тянусь пальцами к пуговицам и освобождаю грудь. Костя опускает на нее взгляд, смотрит какое-то время, а потом сдавливает сосок губами. Меня выгибает от удовольствия, а между ног становится влажно. Рядом с этим мужчиной исчезает стыдливость. Пытаюсь представить себя такой же раскрепощенной и смелой с другим, но ничего не получается. Потому что я не хочу никого, кроме Гончарова. Одно движение — и располагаюсь на его коленях. Нарочито ерзаю на внушительной эрекции, а когда член грубо проникает в меня, не могу сдержать протяжного сладкого стона.

Костя сжимает мои ягодицы руками, кусает грудь и доводит нас до экстаза за считаные мгновения. Тело такое покорное. Я льну к Гончарову, отчаянно желая наверстать упущенное время. Мы почти три недели вместе, а ощущение такое, что он только вчера вернулся. Казалось, я сойду с ума от ожидания и разлуки, но и от того, что Костя вытворяет со мной, какие чувства вызывает — тоже мутится рассудок. И где же та грань, которая позволит мне остаться на плаву разумности? И нужна ли она, когда нам с Костей вдвоем так хорошо?

— Я люблю тебя, — шепчу ему в висок.

Он берет мое лицо в ладони и долго смотрит в глаза. Гончаров немногословен и для многих недоступен. Распознать его симпатию и любовь не каждый сможет. Это позволено узкому кругу лиц, в который Костя пустил еще одного человека. Теперь